Шагай вперед, мой караван...
Шрифт:
Глава 21
Время шло. Строительная фирма Давида довольно успешно развивалась. Он снял под нее другое помещение, более просторное, с офисами и большим, отдельно стоящим складом, в котором держал стройматериалы уже не только для себя, но и на продажу. Теперь у Давида был штатный бухгалтер, менеджер, зав.складом, секретарь и небольшая бригада рабочих на все руки. Однако, по его собственному признанию, капиталистом он себя не чувствовал. “У меня нет в голове ничего, кроме гвоздей, брусьев two by four, drywall, кафельных и мраморных плиток, паркетин, балясин и прочего мусора, - жаловался он в приливе откровения отцу.
– Даже обнимая Пегги, я думаю о работе. Это какое-то безумие! Я постепенно превращаюсь в машину. Целый день - в уме, на компьютере, на калькуляторе - считаю, прикидываю, планирую. Кто бы мне сказал, ради чего. А жить-то когда? Или отныне и до конца это и есть моя жизнь?”
Поменяли они, наконец, и квартиру на более просторную, в хорошем, тихом районе, с большим балконом, выходящим в зеленый двор. Давид сам обставил ее по каталогам, не тратя времени на нудные мотания по мебельным салонам, благо фирма его успела наладить контакты с поставщиками мебели для клиентуры. Но семейная жизнь от этого не стала привлекательнее. Приходя усталый домой, он бросал свое, не знавшее отдыха, тело в кресло и тупо смотрел в экран телевизора. Пегги, получив за счет занятости Давида и его растущих доходов, массу свободного времени и избавившись от острой необходимости зарабатывать деньги, смогла, наконец, осуществить свою заветную мечту. Она поступила в университет, на экономический факультет, и усиленно, с удовольствием занималась, целиком отдавшись учебе.
– А ведь когда заказов не было вовсе, я мечтал, как о великом счастье, оказаться по уши в работе, - усмехался Давид.
– По-моему, ты сам не знаешь, чего хочешь, - пожимала плечом Пегги.
– Да тебе каждый позавидует, так лихо у тебя пошли дела. Разве, когда мы не могли позволить себе купить лишнюю бутылку соды или заказать целую пиццу, было лучше?
“Видишь ли, те времена, к счастью, не единственная для меня точка отсчета. Была и другая. Была Настоящая Жизнь!”, - подумал про себя Давид. А вслух сказал:
– Наверное я просто очень устал, honey. В моей стране ежегодный месячный отпуск был святым делом. А здесь я даже не знаю, что это такое.
– Но ведь и я тоже не знаю. Я тоже устала от такой жизни,- возможно впервые за все время, что они вместе, пожаловалась Пегги.
– Давай устроим себе отгул на мои каникулы. Уедем куда-нибудь на недельку и действительно вспомним, что мы еще и люди.
Идея Давиду понравилась и он тут же вышел через интернет на туристические бюро, посмотреть, какие есть предложения.
– Давай рванем на зимний курорт, в горы!
– сразу размечтался он.
– Когда-то я очень любил горные лыжи.
– Но я не умею кататься на лыжах.
– Будешь съезжать с горы на snowboard, лежа на животе. Снег и легкий морозец - это такое чудо.
– Ненавижу, когда холодно и когда надо много всего на себя надевать.
– Ладно, - помрачнел Давид.
– Тогда на какое-нибудь озеро. Lake Tahoe, например. Погоняем на jet ski. Порыбачим.
– Jet ski я боюсь, а рыбачить не умею. Лучше давай зарезервируем номер в отеле на берегу океана. Поплаваем в бассейне. Позагораем. Попринимаем разные процедуры в Spa. А вечерами в бар, на дискотеку.
– Но это же скучно.
– А по-моему очень даже здорово. Настоящий, полноценный отдых.
– Ладно, honey, подумаем, - сказал Давид, чтобы как-то, помягче, закончить разговор, и больше к этой теме не возвращался.
Лана теперь не только редактировала чужие статьи, но и писала сама, и даже открыла в “Авангарде” рубрику - “Потусторонние новости”, мгновенно нашедшую своего читателя, помешанного на всякого рода невероятностях. Среди ее оппонентов появились доморощенные астрологи, прорицатели, гадалки, экстрасенсы. Материал для новых статей сам сыпался ей в руки. Все это было безусловно интересно, да только одним эмоциональным стимулом сыт не будешь, особенно когда думать нужно еще и о двух взрослеющих дочерях, которые ничем не должны отличаться от своих сверстников. А хозяин газеты почти за два года работы не увеличил Лане зарплату ни на один цент. Хорошо хоть Давид мог теперь немного помогать им с деньгами.
Нашел себе, наконец, занятие и Левон. Познакомившись, благодаря жене, с технологией и тонкостями выпуска газет (предельно в Америке упрощенного), приобретя новых знакомых из журналистской братьи и проанализировав, со свойственной ему основательностью, местную иммигрантскую ситуацию, он решил создать свою газету, назвав ее “Оазис” - этакий спасательный круг для русскоязычных армян, иммигрировавших из Советского Союза.
Прослышав про новую газету, люди сами находили Левона, писали письма, звонили. Ему больше некогда было скучать. Он едва успевал отвечать на звонки, ведя со страдающими ностальгией соотечественниками душеспасительные беседы. В разных городах и штатах нашлись даже добровольные распространители газеты, готовые за скромное вознаграждение помогать с подпиской и рекламой.
Наблюдая как ожил и подтянулся Левон, как активизировались его мозги и мускулы, Лана радовалась, что муж, наконец, при деле, что у него снова появился стимул к жизни. Конечно, между “Oasis Inc” и прошлой его деятельностью лежала огромная пропасть, и сам Левон не мог в душе не проводить скорбной параллели, но то, что было прежде, в любом случае, кануло в лету. И параллель теперь следовало проводить между “Оазисом” и предшествовавшем ему ничего-не- деланием.
Инга и Вика закончили двенадцатый класс high school одновременно. Скорее всего из озорства Вика поставила перед собой задачу поступить в университет или колледж вместе с сестрой. Она буквально галопом прошла четыре семестра за два года, экстерном сдавая тесты на неизменное “А”. По-английски она теперь говорила лучше и чище любой элитной американки, рожденной в Штатах, что для обычного эмигранта практически недостижимо. Ее успехи поражали и учеников, и преподавателей. К концу второго года Викторию знала вся школа. О ней рассказывали легенды, ею восхищались и, конечно же, ей завидовали. Завидовала, что греха таить, и Инга.
Вика сдала выпускной экзамен блестяще. Причем блестяще - по меркам не школы, а всей страны. Средний ученик обычно набирал примерно 1000 points (очков). Прекрасным показателем считалось получить 1300 points. И лишь однажды в истории Америки выпускник сумел добраться до наивысшей отметки в 1600 points. Узнав об этом, Вика заранее установила себе планку - повторить “рекорд” первого ученика Америки. И она его повторила. С легкостью! Это было похоже на чудо. О ней заговорили по всей Калифорнии. Ее портреты появились в газетах и на экране телевизора. Президент США лично прислал ей свое поздравление, похвальную грамоту и чек на 10 тысяч долларов, в виде премии. Более того, она получила от государства право на бесплатное обучение в любом, самом престижном, самом лучшем университете страны. Вике не пришлось даже рассылать запросы в учебные заведения. Они сами присылали ей приглашения продолжить учебу в их стенах. Так что Вике оставалось лишь выбрать, который из них ее больше устраивает. Отец с матерью только диву давались, их ли это дочь, не во сне ли с ними все это происходит.
Так, вопреки намерениям Вики, пути двух сестер разошлись. Инга продолжила учебу в LACC - в Лос-Анджелесском City College, являвшемся государственным учебным заведением, а Вика поступила в Беркли - престижный частный университет, раскинувшийся по другую сторону залива от Сан-Франциско. Для этого ей пришлось переехать в Беркли и поселиться в общежитии, чему Лана поначалу рьяно противилась Она считала, что ее младшая дочь еще не доросла до того, чтобы жить отдельно. Ведь ей едва исполнилось семнадцать, и выпускать ее одну в порочно-безнравственный молодежный мир с его пресловутой сексуальной свободой было, как ей казалось, просто безумием. Но дочь заявила, что вполне может за себя постоять в любой ситуации, что намерена руководствоваться в жизни не расхожими, а своими собственными взглядами и убеждениями. И отец поддержал ее, сказав, что полностью доверяет дочери, что он гордится и восхищается ею и что она вполне заслужила право самостоятельно решать свою судьбу. Лане ничего не оставалось, как сдаться. Больше всего ее угнетало то, что они теперь совсем не будут видеться. К счастью, Вика и в университете осталась верной себе, точнее - избранной ею позиции: она глотала учебники с невероятной быстротой, раньше всех сдавала тесты, а потом неожиданно сваливалась на головы своей семье, радостно объявляя, что проведет дома целый месяц.