Шаги за спиной

Герасимов Сергей Владимирович

– У нас нет телефона.

– Но они звонят вам!

– Значит, они звонят в аптеку, – вмешалась девушка и назвала номер аптеки, – а кого они спрашивают?

– Они спрашивают Сашу, – Валерий назвал первое попавшееся имя и угадал.

– Да, Саша это я, – сказал директор и заметно нахохлился.

Он назвал номер аптеки.

Валерий вышел и решил погулять по улице еще ровно сорок три минуты. Не час, и не сорок пять – неровные числа мельше привлекают внимание. Гуляя, он думал о Люде.

42

Люда

всегда спала долго и сладко, никакие волнения не могли помешать ее снам. В этот день она проснулась от странной мысли – ей показалось, что она видит себя с расстояния многих лет, мождет быть, четверти века. Она смотрела на свою жизнь издалека, сбоку и сверху, видела себя Валерия и еще многих черно-ползающих человечков. Все, что волнует ее сегодня показалось (нет, – оказалось) таким незначительным, что не заслуживало ни подробных вспоминаний, ни сожалений. Странная вещь – сон. Странные вещи могут присниться. Будет ли что-то значить для нее ее сегодняшняя жизнь через двадцать лет? Будет ли что-то значить Валерий? – и тут Люда поняла, почему во сне так хотелось плакать: во сне она была не нужна Валерию, совсем не нужна.

Она обвела взглядом комнату – как я здесь оказалась? – побелка в пупырышках, криво забеленная щель в потолке, на потолке растет лампа с пятью плафонами, один из которых треснут; телевизор на тумбочке, стол с грязной посудой, три пары комнатных тапочек разбросаны в беспорядке и каждая вещь имеет голос, но говорит только одну фразу: «Ты здесь никому не нужна, ты здесь никому не нужна, ты здесь…» В последний раз он даже не поцеловал при встрече, а в предпоследний? В предпоследний тоже. Он устал говорить хорошие слова; скажет, только если попросишь. Ничего не говорит о себе, а когда говорю я – слушает одним выражением лица; ничего не слышит.

Как хочется увидеть его! – его, а не того, кем он стал сейчас. Людмила встала, порылась в вещах и достала фотографию Валерия. На фотографии он настоящий. Она поцеловала фотографию и снова забралась в кровать, чтобы спокойно поплакать.

Телефон.

– Да?

– Да, как дела?

– Мне нужна твоя помощь, – сказал Валерий.

– Я сказала, что грабить не умею.

– Тебе нужно будет только позвонить.

– Сейчас?

– Нет, минут через сорок.

– Хорошо. Что еще ты мне хочешь сказать?

– Ничего.

– Совсем ничего?

Валерий подумал.

– Ну, нужно заштопать носки, они все в дырках, даже те, белые.

– Ты не хочешь сказать, что меня любишь?

– Не хочу. Мне сейчас не до этого. Приду домой тогда и поговорим. Попробовала бы ты на моем месте.

– Я тебе надоела?

– Да, надоела.

Валерий повесил трубку и пропустил женщину с озабоченным ребенком. Ребенок озабоченно сдирал краску с телефонной будки. Женщина была с синей лентой через плечо, как выпускница в день последнего звонка.

Пропустив женщину, он снова набрал номер.

– Через двадцать пять минут позвонишь (он назвал номер) и позовешь Сашу. Это номер магазина. Будешь держать его как можно дольше. Запомни, как можно дольше! Саша – это директор магазина. Говори все что угодно. Играй, ты же актириса.

Хорошо?

– Пошел ты к черту! – ответила Люда.

– Что с твоим голосом?

– Ничего с моим голосом. Ты закончил?

– Ты записала номер?

– Да, записала, не дура.

43

Людмила подождала двадцать пять минут (в первый раз сказал сорок, а во второй двадцать пять?) и набрала номер.

– Аптека.

– Позовите, пожалуйста Сашу.

– Какого Сашу?

– Того Сашу, который из магазина.

– Девушка, у нас своих дел хватает. Сами занимайтесь своими Сашами.

Людмила заплакала.

– Ладно, сейчас. А кто звонит?

– Это Люда; я беременна от него. Это очень, очень важно.

– Сейчас позову, – обрадовался голос.

Люда подождала, вслушиваясь в мышиные топоточки каблучков по ту сторону телефона. Кто-то кому-то сообщил, что она беременна. Кто-то стал давать советы. Чужой голос прилип к трубке.

– На каком месяце?

– Не третьем.

– Тогда слушайте девушка. Я вам помогу…

И доброжелательница начала перечислять своих знакомых, к которым стоит обратиться. Наконец, подошел Саша.

– Я слушаю.

– Это Люда.

– Я понимаю, что Люда. Только не вешай мне лапшу, ребенок не мой, а Шахринского; когда родишь, увидишь, он будет весь черный.

Люда представила черного Шахринского. Абдула, небойсь, какой-нибудь, знакомится с девушками прямо на вокзале, они спрашивают, а как же любовь? и Шахринский отвечает, чтобы была любов целую нэдэлю ухаживат надо. У меня врэмэни нэт.

Ей стало так обидно, что захотелось ударить трубкой о стол.

– Ну, – сказал Саша.

– Я не затем звоню. Сейчас, в эту самую минут грабят твой магазин. Ты, как, силу имеешь?

– Не жалуюсь.

– Тогда врежь ему по мозгам, так, чтобы мало не показалось. Врежь, а потом отпусти. Ты должен сделать это. Я же тебе позвонила – услуга за услугу.

– Он безоружен?

– Да.

44

Валерий подождал, пока директор выйдет из магазина и встал со скамейки. Теперь в магазине оставалась одна девушка.

Сердце стучало. Как сильно опасность меняет ощущения – он был уверен, что девушка блондинка, а теперь видит, что рыжая.

Только белый платочек на голове. Магазин совсем маленький – величиной с крупную кухню. Обе стены тонкие, сделаны из деревоплиты и неаккуратно покрашены. Сзади, у потолка что-то занавешено обыкновенной черной шторой. Почти посредине стоит столб с зеркалами с четырех сторон – легкий намек на цивилизацию. У весов стоят баночки с медом, в ряд. Кассовый аппарат с одним зеленым глазком отставлен подальше от прилавка, глазок показывает «0». Ящичек с деньгами приоткрыт.