Шах и мат
Шрифт:
Даллес, даже будучи немощным стариком, периодически заходившимся в приступах кашля, оставался тем же жестким и чванливым человеком, которого боялись все. И это качество было достойно всяческой похвалы.
– Если быть откровенным, – немного неуверенно сказал молодой гость Даллеса, – то меня интересует ваше видение внешней политики США, особенно в отношении Советского Союза, сэр.
Даллес окинул оценивающим взглядом сидящего напротив первокурсника с блокнотом в руках, на обложке которого красовался Дональд Дак, и от стеснения ерзавшего на стуле.
– Как
– Джонатан Питерс, сэр.
– Джонатан, вы проявляете не свойственные людям вашего возраста интересы, – произнес Даллес.
Питерс замялся.
– Это для курсовой работы, сэр, – наконец сказал он, – не хочется быть банальным, как большинство.
Даллес усмехнулся:
– Пусть так. – Будучи опытным разведчиком, прекрасно отличавшим, где правда, а где ложь, он словам гостя не поверил. – Скажу так: я всегда считал, что нашим стратегическим врагом, угрозой национальным интересам и американским ценностям всегда была и останется Россия.
– СССР? – неуверенно уточнил Питерс.
– Нет-нет, мой друг. Я конечно стар, но не настолько, чтобы не следить за тем, что говорю. – Даллес затянулся и медленно выпустил дым. – Именно Россия. Советский Союз не что иное, как конструктор, собранный вокруг этой страны. Его развал неизбежен, и, видит Бог, к этому ЦРУ не приложит руки. Однако для меня главной целью являлось нивелирование России как государства. Россия – как антибиотик против разносимых нашим правительством вирусов вроде демократии и прав человека.
Джонатан Питерс, не отрываясь, дословно записывал все, что говорил бывший шеф разведки.
– А главный инструмент в развале я видел исключительно в людях. Ведь сознание людей способно к изменению. Посеяв там хаос, незаметно подменив человеческие ценности на фальшивые, мы можем заставить людей верить в них.
– Но каким образом? – оторвавшись от записей, спросил Джонатан.
– Вы спрашиваете как? – Даллес видел, как в глазах сидевшего напротив юноши вспыхнул огонь: Питерса интересовало даллесовское видение будущего России и то, как он считает возможным реализовать идею ее развала.
– Мы найдем единомышленников, союзников в самой России, – продолжал между тем Даллес. – Нет никого продажнее чиновников и политиков. У каждого человека, у каждой социальной группы есть отличительный признак. Например, у чиновников – это цена. Зная эту простую аксиому, купить можно любого: главное – знать цену. Деньги – это универсальный товар, благодаря которому мы получим желаемый результат, снабжая по соответствующим каналам нужных людей. Если постоянно способствовать самодурству чиновников, процветанию взяточников и беспринципности, то можно приготовить тесто, из которого мы сможем налепить свои «пирожки». Бюрократизм и волокиту нужно непременно возводить в добродетель.
Даллес сделал очередную затяжку, выпустив густое облако дыма.
– Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, беззастенчивость и предательство, национализм и вражда между народами – вот что должно стать основным оружием в борьбе против России.
– Тем самым в управлении государством мы создадим хаос и неразбериху, – завершил мысль Даллеса Питерс.
Старик улыбнулся:
– Именно, молодой человек. Литература, театр и кино будут изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства и качества, всячески поддерживая псевдохудожников и псевдописателей, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия и предательства. Расшатывая поколение за поколением, мы сделаем из некогда великого народа кучку циников, пошляков и космополитов. Таким образом, вытравится, исчезнет духовный стержень, после чего надломится и встанет на колени целая нация. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного и необратимого угасания его самосознания, – закончил Даллес, отложив трубку, и устало посмотрел на Питерса. – Вам пора, молодой человек.
Первокурсник Принстонского университета Джонатан Питерс встал со стула и, пожав Даллесу руку, вышел.
Уже во дворе, он, сев на ступеньки, дописал последние, но не высказанные мысли Даллеса: «И лишь немногие, очень немногие будут понимать, что происходит. Но таких людей мы сделаем беспомощными, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества».
После того как входная дверь за Джонатаном Питерсом захлопнулась, Даллес снял трубку телефонного аппарата и набрал номер действующего директора ЦРУ Джона Маккоуна.
– Да? – раздался голос Джона на том конце провода.
– Здравствуй, – кашлянув, поприветствовал бывшего коллегу Даллес.
– Аллен! – довольно воскликнул Маккоун. – Аллен Уэлш Даллес, сколько лет?! Не сидится спокойно на пенсии?
– Есть немного. Но Джон, я по делу, у меня для тебя есть неплохой кандидат. Джонатан Питерс – первокурсник Принстонского университета. Присмотрись к нему, если я не разучился разбираться в людях, а я, поверь, не разучился, – и он улыбнулся, польщенный данной самому себе оценкой, – то за этим молодым человеком может быть большое будущее.
Глава: 1979 год
ГДР, Восточный Берлин (округ Лихтенберг)
Офицер, сидевший на контрольно-пропускном пункте центрального входа МГБ ГДР, с серьезным выражением лица изучал представленный документ в красной обложке, на лицевой стороне которого по-русски было написано «Удостоверение», и изредка поглядывал на стоявшего рядом улыбающегося высокого мужчину в качественно скроенном костюме-тройке.
Во всем облике мужчины читались чувство собственного достоинства, уверенность и некая внутренняя сила. Эти качества в совокупности с природной статью и выработанным за годы службы в органах безопасности умением держать себя создавали вокруг него ореол притягательной таинственности, присущей разве что мэтрам профессии «плаща и кинжала».