Шахиншаху шах

Шопперт Андрей Готлибович

Событие сороковое

Впервые мне стало ясно, как мало знают ответственные руководители, стоящие во главе нашей разведки, о практических трудностях, связанных с выполнением их заданий.

Вальтер Шелленберг

Небольшой городок Гермерсхайм на правом, западном, берегу Рейна корпус генерала Карла Бирона вместить не мог. Там жителей-то

от силы пару тысяч, около трёхсот домов стоят на грязных улицах, заваленных навозом. И дома одноэтажные по большей части. Скорее — большая деревня, чем город. Люди запуганы французами, даже носа на улицу не кажут. Карл доехал до ратуши… На площади, где сходилось несколько улиц, стояли два двухэтажных кирпичных дома, а противоположную сторону площади этой занимал тоже кирпичный храм с высокой, метров в двадцать пять, колокольней. Ратуша в одном из этих двух красно-коричневых домов и оказалась. Только в ней не было никого. Бургомистр нашёлся в соседнем доме.

Его приволокли обыскивающие в поисках спрятавшихся французов кавалергарды.

— Как звать? — поинтересовался у сухого, с головой на череп скелета похожей, высокого мужчины лет сорока, генерал.

— Карл.

— Тёзка, как русские говорят. Карл, тут такое дело… Мы французов побили. Чтобы они вонять не начали, нужно их прикопать. Через полчаса все женщины и мужчины способные держать в руках лопату или мотыгу должны быть у моста на поле, где был лагерь французов.

— Так…

— А вы их голыми зарывайте, всё что при них будет — ваше. Ну, кроме оружия.

— А они грабили наши дома, насиловали женщин, — поднял голову этот скелетообразный бургомистр.

— Не понял? Ну, они грабили, они насиловали. Мы их убили и прогнали. Освободили вас. Мы ни грабить, ни насиловать никого в городке вашем не будем. И вообще, завтра, может, уйдём, но сегодня нам ночевать придётся в их лагере, потому, трупы оттуда нужно убрать. Всё что будет на трупах, кроме оружия — ваше. Хорош мне вопросы задавать, я военный, прибудет ваш герцог или курфюрст, кто тут у вас, ему и задавайте вопросы.

— Я понял, вас генерал, а есть у вас пленные? Я бы с удовольствием выбрал из них грабителей и насильников и повесил на площади у ратуши, — а скелет-то боевой.

— Гут. Есть пару десятков раненых, забирайте их себе и делайте, что хотите. Только, чтобы к вечеру в лагере трупов не было. Да, лошадей убитых разделайте, и часть мяса можете себе забрать. Ну, там каптенармусы наши вам помогут. Лошадей побитых сотни, нам столько мяса не съесть, испортится.

Только утром следующего дня прибыл гонец от генерал-аншефа Ласси, и с ним представитель командования имперцев генерал-майор барон Мировицки. Корпусу предлагалось идти на юг в городок Вёрт–ам–Рейн по направлению к Страсбургу и захватить его. Городок был примерно в двадцати — тридцати верстах от того места, где они разбили лагерь. Карты были паршивые, но Тощий Карл, как Бирон про себя обозвал бургомистра, обещал дать провожатого и даже разведчика, который съездит на лошади в соседний город и расскажет потом, что там с французами. Только коня просил предоставить, да и оставить после разведчику за добытую информацию. Оплата такая — натуральная.

— Дадим. Есть трофейные. Отправляй.

Гонец или разведчик, вернее, прискакал утром следующего дня, когда корпус уже тронулся в путь, дороги плохие, а тяжеленные пушки тащить, весь день и уйдёт на дорогу, потому выступили чуть свет.

— Что там? — осмотрел паренька генерал. Точно сына Тощий Карл послал, чтобы лошадь получить.

— Там два батальона мушкетёров. Пьют и дома грабят, как и у нас. — И губы сжал. Злой. Может бойцом хорошим вырастит. Злость для этого нужна.

— Хорошо. Ты проводником будешь? Веди, чтобы на их дозоры не наткнуться.

— Нет никаких дозоров, только на въезде в город рогатки стоят и около них десяток французов.

— Тем хуже для них. Вон с теми красивыми ребятами поедешь, — указал Карл Бирон пареньку на казаков. — Это разведка наша. Проводишь до города

и можешь быть свободен.

— А возьмите меня в армию?! Я всё умею. Я стрелять умею. И на шпагах…

— Стрелять? А отец? Не жалко его? — усмехнулся Бирон.

— Я всё одно в армию убегу, нужно за брата убитого отомстить и за сестру, что… — слёзы побежали по щекам паренька, оставляя светлые дорожки в пыли, покрывающей рожицу.

— Хорошо. В армию, так в армию. Иди к казакам и скажи, что Карл Бирон им команду даёт взять тебя к себе, и пусть покормят. Не ел же целые сутки?!

Событие сорок первое

Дипломат — это человек, который дважды подумает, прежде чем ничего не сказать.

Уинстон Черчилль

Дома… В Риге Ивана Яковлевича ждал сюрприз. Он, ясное дело, до девяти считать умел, но счёт счётом, а когда видишь на руках у Анхен маленький плачущий свёрток, то это не математика уже, а физика. Столько децибелов этот комочек живой выдавал. Бенигна Готтлиб — официальная жена герцога Бирона официально родила ещё одного мальчика, которого назвали Иоганн. То, что пацанёнка родила на самом деле Анна Иоанновна, как и предыдущего Карла Эрнста, знало не очень много людей. Анна, как живот округлился, стала носить пышные юбки и кафтан мужской большого размера поверх, благо в Риге не сильно жарко, а Бенинга под платье подкладывала специальную подушечку на лямках, завязываемых за спиной.

Анне Иоанновне уже сороковник стукнул, но выносила ребёнка она легко, сказались три года занятия ходьбой и прочими упражнениями, что внедрил в своё семейство большое Иван Яковлевич. Анхен при этом серьёзно похудела и молодела. Раздутые щёки больше не портили лица, парик не уродовал голову и пышные родные чёрные волосы, собранные в косы вообще чуть не в девицу императрицу превращали.

Анне Леопольдовне шел пятнадцатый год и ростом она уже почти догнала тётушку где-то метр семьдесят пять было в ней. Такие же ярко-чёрные волосы и наследственный овал лица делал их похожими на старшую и младшую сестру, если близко не приглядываться.

Теперь на охоту они ходили вдвоём. Благо в Риге ворон оказалось столько, что несколько месяцев каждый день грохот стоял вокруг резиденции императрицы.

Сама Анна Леопольдовна, получившая в семье прозвище Лизка (она же — Елизавета Катарина Кристина), по словам занимавшимся её обучением в Москве профессором Леонтием Филипповичем Магницким, превзошла университетский курс, и смело сама может точные науки преподавать. Учителям Лизки может любой человек в этом времени позавидовать. Астрономию и Физику ей читал не кто-то там, а сам академик Андреас Цельсий. Ботанику и Медицину преподавал Карл Линней. Художественные навыки и азы архитекторы вбивал в чёрную кучерявую головку граф Варфоломей Варфоломеевич (Бартоломео) Растрелли. Пойди пошукай по миру, не лишку лучше найдёшь. Литературу и стихотворчество пусть и не Шекспир давал Лизке, но лишь потому, что помер давно, а всё же лучший из имеющихся в России — Тредиаковский Василий Кириллович. А в последний год из-за перегруженности Растрелли Анны Иоанновна по совету Бирона пригласила из Франции одного из лучших художников современности Жана-Батиста Шардена, того самого, что «Прачку» и «Мыльные пузыри» написал. Мэтр ученицу хвалил.

Если ещё про семью говорить, то в классе учебном вместе с Лизков всегда и родной сын Бирона Петр присутствует. Ему сейчас двенадцатый год идёт, но парень в отца — высокий, можно и четырнадцать дать. Ростом как раз с Анну Леопольдовну. Если честно, то Иван Яковлевич, присутствовавший на нескольких уроках Цельсия, сделал вывод, что пацан не гений. Среднего ума ребёнок получился у Бирона. И собранности не хватает. Только розги в руках «дядьки» — отставного бомбардира преображенца сдерживают непоседу.