Шакал (Тайная война Карлоса Шакала)
Шрифт:
Карлос подготавливал себе длительные овации. На пути из аэропорта черный автомобиль, на переднем сиденье которого развалясь сидел Карлос, притормозил возле группы журналистов. В течение минуты Карлос пристально разглядывал их, после чего кортеж из трех машин, в которых располагались его сообщники, двинулся дальше.{189}
Интересно, что именно Эрнандес Акоста подтвердил замершему в ожидании миру, что лидер венских похитителей и знаменитый венесуэльский террорист Карлос по кличке “Шакал” является одним и тем же лицом. Прилетев из Алжира в аэропорт имени Шарля де Голля в Париже, Акоста процитировал хвастливый рассказ Карлоса об убийстве офицеров ДСТ и показал представителям французской полиции
Министерство внутренних дел Франции, расстроенное тем, что положительная идентификация автора письма может вынудить Париж оказать давление на правительство дружественного Алжира с целью экстрадиции Карлоса, поспешно заявило об отсутствии этого документа. “Нет прямых доказательств, — гласило заявление министерства внутренних дел, — что подобное письмо существует, уже не говоря об отсутствии каких-либо его копий в распоряжении руководства французской полиции”. Спустя несколько часов министерство внутренних дел признало ложность своих утверждений и заявило, что Эрнандес передал полиции фотокопию письма. Но и это не соответствовало истине. Эрнандес Акоста полагал, что из соображений чести он должен с уважением относиться к личной жизни автора письма, которого он охарактеризовал как “молодого, порывистого и склонного к разглагольствованиям человека”. Он не разрешил полиции снять фотокопию письма, и в рапорте, написанном в это время, содержится лишь фотокопия конверта.{190}
Согласно заявлению министра внутренних дел, графологическая экспертиза не смогла однозначно установить связь между надписью на конверте и теми заметками, которые были найдены на парижском складе оружия Карлоса. Зато Скотленд-Ярд в считанные часы устранил сомнения своих французских коллег, установив, что адрес на конверте сделан той же рукой, что и записи, найденные на квартире Анжелы Отаолы. Их автором и организатором налета в Вене, несомненно, являлся Ильич Рамирес Санчес по прозвищу Карлос Шакал.
Передача письма через венесуэльского министра была на редкость неосмотрительным и одновременно вызывающе демонстративным поступком. Не было никакой необходимости делать из Эрнандеса Акосты личного курьера. Карлос мог просто наклеить на конверт почтовую марку и опустить его в любой почтовый ящик, и французская полиция, охотившаяся за ним, ничего бы не узнала. Однако, как показала его раздача автографов, Карлос в прямом смысле слова хотел расписаться в своем участии в этой операции.
“Оглядываясь назад, — говорил Кляйн, — я думаю, им двигал авантюризм и деньги”.{191} Венская операция обеспечила его и тем, и другим: сохранив жизнь Ямани и Амузегару, Карлос разбогател. По оценкам западных разведывательных служб, он заработал на этом двадцать миллионов долларов. И ему снова удалось скрыться безнаказанным.
6. РЕВОЛЮЦИОНЕР-РЕНЕГАТ
Звезды — очень плохие исполнители. Ты тоже не выполнил мои распоряжения. Мои боевые бригады не предполагают присутствия в них звезд. Так что можешь идти.
В январе 1976 года в Афины прилетел Дуэйн Р. Кларидж, заместитель директора ЦРУ по ближневосточным операциям в арабских странах. Центральное разведывательное управление, обеспокоенное той опасностью, которой подвергались жены и дети офицеров, несущих службу в Бейруте, приняло решение эвакуировать их из Ливана и расселить в гостиницах греческой столицы. Жены — молодые женщины тридцати с небольшим лет — не могли поверить в то, что им что-либо угрожает, и высказывали недовольство решением ЦРУ. Так что официально Кларидж был послан в Афины для того, чтобы успокоить их. Кларидж выслушал их жалобы, но, несмотря на все его сочувствие, его больше волновала другая проблема, ради которой он и покинул Лэнгли.
ЦРУ стало проявлять интерес к Карлосу в 1974 году, когда обновленное отделение в Бейруте прослышало о многообещающем новичке, появившемся в рядах Народного фронта, располагавшегося в ливанской столице. В это же время бейрутское отделение ЦРУ начало получать неопределенные сведения о том, что Народному фронту Хаддада помогает Советский Союз. И действительно, в мае 1975 года глава КГБ Юрий Андропов охарактеризовал Хаддада как “официального информатора разведывательной службы КГБ”.{192}
И хотя у ЦРУ не было сведений о том, что Карлос угрожает американским интересам, было решено начать против него активные действия, поскольку он представлял собой возможную угрозу.{193} После убийств на улице Тулье американцы провели консультации с ДСТ. Однако отношения между двумя секретными службами были достаточно прохладными, и французы дали ясно понять, что они не заинтересованы в совместной работе.
“После операции в Вене Карлос всех довел до ручки, — пояснил Кларидж много лет спустя. — Он заставил выглядеть секретные службы демократических стран глупыми и некомпетентными. И хотя престиж ЦРУ не пострадал, нас тревожила деятельность Карлоса, поскольку она затрагивала такие важные вопросы, как палестинское движение. Поэтому мы задумались над тем, что здесь можно предпринять”.{194} Управление держало у себя в руках сильную карту — человека, знакомого с Карлосом. И истинная цель поездки Клариджа в Афины и заключалась в розыгрыше этой карты.
Вид Акрополя, купающегося в лунном свете, плохо окупал пронизывающий зимний холод, который Клариджу приходилось терпеть в баре, расположенном на крыше афинской гостиницы. Но Кларидж хотел гарантировать полную безопасность своей встрече, и пронзительный холод давал гарантии, что ему и его гостю никто не помешает. Вскоре к нему присоединился потенциальный агент, завербованный офицером ЦРУ в Бейруте, имя которого не разглашалось. Кларидж мало что о нем знал — привлекательный, хорошо образованный европеец, придерживавшийся левых взглядов и бегло говоривший по-английски, — единственное, что было о нем известно, так это то, что он имеет доступ к Карлосу. “Если Карлос будет убит, значит, так тому и быть”, — сказал Клариджу старший офицер в штабе ЦРУ перед тем, как тот отправился в Афины.
Пока Кларидж осторожно изучал агента, тот рассказывал о Карлосе, называя его чуть ли не харизматической фигурой, и неторопливо объяснял, что заставило его принять предложения ЦРУ. “Он утверждал, что ему надоели террористы с их непредсказуемостью и манией преследования, но я думаю, что на самом деле ему нужны были деньги, — вспоминал позднее Кларидж. — И это мне было больше по душе: идеологические предпочтения могут меняться. Его возможности были многообещающими, но не стопроцентными. Так или иначе, надо было попробовать, и я решился. Когда я закончил, он сказал, что все понял и будет стараться”.{195} Через месяц президент Форд исполнительным указом 11905 запретил совершать убийства государственным агентствам. В своей автобиографии, опубликованной с разрешения управления публикаций ЦРУ, Кларидж написал, что не просил агента нарушать этот указ.
В действительности агенту было сказано, что ЦРУ хочет получить предварительную информацию о том, когда Карлос в следующий раз отправится во Францию, Великобританию или Западную Германию. Но, кроме того, ему было обещано десять тысяч долларов, если он сумеет организовать убийство Карлоса или убьет его сам. “Я подозревал, что у него не хватит мужества самому нажать на курок, — пояснял Клэрридж. — К тому же у него не было прикрытия; он работал один. Его возможности добраться до Карлоса были весьма ограничены, так что, если бы это удалось, это было бы просто счастливым случаем. В то время мы полагали, что Карлос находится в Бейруте или в одной из близлежащих стран, и у нас не было никаких сведений о том, что он в Европе. После Вены он старался держаться поближе к своим палестинским коллегам, так что агент мог вообще с ним не встретиться”.{196}