Шанс для динозавра
Шрифт:
– Так что же вы намерены делать?
– Ждать, ваше величество, ждать. Обстрел не может продолжаться вечно. Рано или поздно противник атакует нас, и вот тогда-то скажутся все преимущества нашей позиции…
– А вы не боитесь, что эту великолепную позицию скоро некому будет защищать? – презрительно спросил монарх.
– Скорее я боюсь, что противник отступит, не решившись начать атаку, – совершенно серьезно ответствовал маршал. – Наши потери болезненны, но вполне терпимы. На равнине Барини непобедим, но здесь… – Старческой, чуть дрожащей рукой он обвел линию
Он не верил тому, что говорил. Победа? Ее не достичь – разве что Барини сгоряча наделает глупостей. Что вряд ли. С этим противником не разделаться одним ударом. Ни император, ни канцлер не понимают, что унганскую армию надо сначала измотать и обескровить, а на это требуется время. Исход войны будет решен умелым маневрированием и целой чередой сражений – иначе это будет совсем не тот исход, на который надеется его величество. Барини идет ва-банк, у него просто нет иного выхода. Но зачем же подражать ему? Одно потерянное сражение еще не фатально для Империи…
Не то что для Барини.
– Опять они бьют по нашей пехоте, – с неудовольствием сказал император.
Маршал был настолько неучтив, что не ответил.
Немало арбалетчиков осталось лежать втоптанными в грязь своей же конницей, и те, кому повезло, посчитали за лучшее самовольно оттянуться назад. В опасной близости от них падали железные ядра унганских бомбард, то бесполезно взрывая землю, то с сочным звуком проламывая коридоры в плотном строю имперской пехоты. Рядом то и дело слышались крики испуга, ярости и боли, и все же стоять в общем строю казалось безопаснее… Маршал не повторил приказ выдвинуться вперед для обстрела – вероятно, не видел в этом насущной необходимости и чувствовал настрой людей.
Сейчас стреляла только половина унганских бомбард – Барини приказал беречь порох, а нагревшиеся стволы охлаждать водой и уксусом. И все равно пороховой дым временами совершенно застилал от князя холмы, на которых и между которыми по-прежнему несокрушимо стояли имперские полки. Стояли, не обращая внимания на конские и человеческие трупы, усеявшие ничейную землю между двумя армиями.
И казалось, что потери от бомбардировки и пощипанная кавалерия – почти ничто для нее. Комариный укус.
– Господин… Пороха осталось еще на час такой стрельбы… Прикажете продолжать?
– Прикажите подвезти из обоза, там есть запас…
Запас был невелик, и оба – князь и начальник артиллерии – знали это. Час или два часа пальбы – велика ли разница?
Не исключено, что велика. Еще можно надеяться на то, что имперцы, не выдержав бомбардировки, подадутся назад, мешая строй, либо сам Глагр, уловив тонкую границу между отчаянной стойкостью и постыдной паникой, прикажет навалиться на врага в надежде на чудо.
Сколько сожженного пороха… Мелькнула мысль: после битвы на этой скудной почве буйно пойдет в рост зелень, и не только от пролитой крови, но и от осевших на грунт частичек порохового дыма – сульфид калия как-никак, удобрение…
Барини беззвучно выругался.
Бесплодно прошел еще час. Сердито сопя, прискакал Крегор.
– Чего мы ждем, господин? – прокричал он с седла. – Мои орлы спрашивают: будет сегодня что-нибудь или можно расседлывать коней?
– Нахал! – смеясь, крикнул ему князь. – Экий скорый! Расседлывать будем по ту сторону Желтых гор. Понятно? Вы хотите еще что-то сказать?
– Господин! Я думаю…
– Это-то меня и пугает. Здесь думаю я. Вернитесь к своим орлам и ждите приказа. Марш отсюда!
Стоило Крегору отъехать вскачь, как Барини обвел взглядом свиту и раскатисто захохотал. Вторя ему, залились смехом и свитские. Напряжение чуть-чуть отпустило, и всем сразу стало как-то легче.
– Начальника артиллерии ко мне.
Ах, как это неудобно – отдавать приказания через оруженосцев и пажей, выполняющих функции адъютантов! Ни тебе радиосвязи, ни даже допотопной телефонной проволоки. Мало того, что на передачу элементарного приказа тратится уйма времени, так еще и нет гарантии, что адъютант не будет убит и ничего не напутает…
Но пока две армии еще не сцепились в смертельной схватке – можно терпеть и такую связь…
– Как только я начну общую атаку, приказываю максимально усилить обстрел, – распорядился князь. – Используйте секретные ядра, не жалейте их.
И что-то добавил начальнику артиллерии на ухо.
Секретных ядер – по существу обыкновенных артиллерийских гранат самой примитивной конструкции – было всего штук двести, у Гаха в Унгане что-то не ладилось с их производством. Барини предпочел бы сберечь их на самый крайний случай, но где он, этот крайний? Не сейчас ли? Избиваемые ядрами имперские полки как стояли, так и стоят, только смыкают ряды…
Но если враг и теперь не смешается, размышлял Барини, придется штурмовать холмы… по-умному. Ни к чему повторять ошибку Фридриха при Кунерсдорфе, хотя уже ясно, что Глагр не повторит ошибку Жубера при Нови. Маршал останется на месте. Имперцев придется выбивать со всех позиций лобовыми атаками.
Хотя…
Есть еще последняя надежда.
Князь поманил пальцем генерала Кьяни.
– Пришло время вашим молодцам показать, на что они способны. Атакуйте центр противника. Конница поддержит вас.
– Ваша светлость… – нерешительно пробормотал обычно невозмутимый Кьяни.
– Что?
– Я не гарантирую результата. Противник силен, а мои люди… они будут недовольны.
– Они солдаты, – отрезал князь. – Разве они не получили жалованья? Неужели я ошибся в них и в вас, генерал? Вперед! Противник ослаблен и едва держится. Сбросьте его с холмов, захватите его обоз. Приведите мне на веревке императора. Удача сопутствует храбрым! Вперед!