Шанс. Внедрение. Я в моей голове. Книга 1

Савелов Сергей Владимирович

Следующий четырехэтажный дом – Желтый дом (так его в народе зовут). Окрашен светло-бежевой краской. Благоустроенный, вероятно, в свое время был построен для заводского начальства. А сейчас в нем живут простые работяги в коммунальных квартирах.

Дальше иду через небольшой сквер (парк), засаженный кустами черемухи и рябины. Слева – ограда ясель. Туда меня водили в свое время. Справа тир, склад спортинвентаря, городошная площадка и заводской стадион с футбольным полем. За стадионом виден синий пивной павильон (отрада для рабочих). Рядом возвышается монументальный с колоннами заводской клуб с большой пристройкой заводского спортзала.

После парка на начинающейся улице располагаются в ряд серые благоустроенные двухэтажки из шлакоблоков. Тоже немецкое производство, да и технологии, наверное, их. Из послезнания –

в таких домах трехслойные межэтажные перекрытия. Нигде не слышал о подобном в нашем строительстве. Также заселены простыми людьми, как мои родители. Начальство, как правило, проживает в городе. Вот такое деление у нас сложилось.

Город разделен рекой. На нашей стороне – железнодорожная станция со всей сопутствующей инфраструктурой. Раскинулись поселки: Перевалка (народное название), Рабочий (в народе – «Дашкин»), Заводской (наш), Восточный. Множество предприятий, самое крупное из них – Машиностроительный завод, где трудятся мои родители – мать инженером-конструктором в конструкторском бюро и отец – мастером сварочного цеха, а так же многие жители этих поселков и города.

Завод занимает огромную территорию и располагается через дорогу от бараков. Через забор от моего барака (в наше окно виден) – городской растворный узел (в народе – Бетонная). Так что я живу при постоянном шуме завода и рокота тракторов и экскаваторов за окном. Рядом с заводом расположена городская ТЭЦ с высокой трубой (лазили в детстве). Она отапливает наш поселок и благоустроенный новый район города. Возле Восточного поселка довольно крупный железобетонный комбинат. За железнодорожной станцией – большой завод ГАРО. Есть еще на нашей стороне – нефтебаза, асфальтовый завод, автотранспортное предприятие, льнозавод, хлебокомбинат, новый молокозавод и ряд мелких предприятий, складов, хранилищ, гаражей и прочих объектов. Есть возможность развернуться мальчишеской фантазии для игр и проказ. Всё это городская окраина, за которой уже начинаются колхозные поля с множеством пригородных деревень. Вся молодежь этой территории училась или учится в моей средней школе № 8.

Выхожу на перекресток, за которым раскинулась стройка жилого пятиэтажного благоустроенного дома, в котором мои родители должны получить свою отдельную квартиру. Этот дом начали строить самым первым в городе по развернувшейся в стране хрущевской программе жилищного строительства. К сожалению, родителям, как заслуженным работникам завода выделили квартиру в этом первом доме. По каким-то причинам, как в пословице – первый блин пошел комом. Так и первый строившийся благоустроенный дом превратился в долгострой. Начали строительство тогда, когда я пошел в первый класс. Проходя мимо стройки в школу, пытался представить, как буду жить в благоустроенной квартире. Однако сдали дом тогда, когда я уже учился в военном училище, то есть долгие десять лет. Только в первом курсантском отпуске я смог оценить преимущества отдельного благоустроенного жилья. А дома, которые заложили значительно позже, уже заселены работниками завода. В том числе многими моими друзьями детства, знакомыми и одноклассниками.

Дальше прохожу поселковый Заводской сквер, засаженный тополями, с асфальтированными дорожками (пока под снегом), скамейками и летней эстрадой. Скоро на субботнике, вероятно, снова будем убирать его. Дальше начинается территория моей школы.

Начало. Школа.

Конечно, со своими размышлениями на урок опоздал. Поднялся на свой третий этаж. Повезло, первым уроком история. Учительница – Антонина Яковлевна, нормальная по меркам учеников. Протискиваюсь в дверь:

– Прошу прощение за опоздание, разрешите присутствовать? (Вот опять привычка из будущей армейской службы «разрешите»). Так и буду постоянно палиться. Надо внимательнее следить за «базаром».

– Надеюсь, причина опоздания уважительная? – интересуется она для порядка.

– Несомненно, – замечаю скрытую улыбку. Знаю, что Яковлевна ко мне относится хорошо, да и вообще добрая и не злопамятная женщина. Обошлось. Естественно об истинной причине молчу, а врать считаю, унизительно.

Прохожу на свое место. Сижу на третьей парте у прохода в третьем ряду, вместе со своим школьным другом Юркой Филимоновым – по прозвищу Фил. Он живет в Дашкином поселке и учится со мной с первого класса. Сдружились мы с ним только в девятом классе. Считал его своим самым близким другом в это время. Не знаю, как теперь у меня с ним сложатся теперь отношения с послезнанием.

В девяностые годы в период «дикого капитализма» Юрка сошел с ума (та самая шизофрения). Сначала стали накатывать периодические приступы с последующим лечением и реабилитацией. Затем – короткий промежуток на воле под присмотром психиатра. Снова обострение и клиника. И так много раз. Его семья и соседи совсем измучились. Потом ему назначили инвалидность и прописали постоянное пребывание в психиатрической клинике. Среди знакомых выдвигались разные версии о причинах Юркиного заболевания. Утверждали про плохую наследственность. Кто-то винил бизнес и нервотрепки связанные с ним. А в школе он был силен в математике и всегда учился хорошо, в отличие от меня.

До восьмого класса включительно я учился кое-как и всегда числился в отъявленных хулиганах. Даже кто-то из взрослых пророчил мне тюремное будущее. После окончания восьмилетки я был согласен продолжить учебу в городском ГПТУ. Там учились или собирались учиться мои многие друзья и знакомые из тех, кто еще не сел на зону. Ни зона, ни ГПТУ меня не пугали. Категорически против «ремеслухи» была только моя мама – инженер-конструктор. Только она меня видела с высшим образованием. И врачом. Против высшего образования тогда тоже не возражал, но профессию хотел бы более мужскую. Я зачитывался книгами о войне, армии, детективами про сыщиков, пограничников и шпионов. Поэтому на приписной комиссии в военкомате на вопрос «Кем я хочу стать?»

– Милиционером, – ответил не задумываясь

В ответ меня уведомили, что военкомат в милицию не направляет. Но если я хочу быть офицером МВД, то меня могут направить по окончании средней школы в училище МВД. А после его окончания меня ждет служба во внутренних войсках. Служба «вертухаем» меня совершенно не привлекала. Мы на собеседовании сошлись просто на учебе в военном училище. Время выбора военной специальности еще было.

По окончании восьми классов вдруг выяснилось, что из трех наших классов будет формироваться только один девятый класс. Из-за моей плохой репутации у школьной администрации и низких отметок в свидетельстве о восьмилетнем образовании места для меня в девятом классе этой школы не было. Можно конечно было подать документы в другую среднюю школу города, но мама куда-то ходила, с кем-то ругалась и кого-то просила. В результате ее активности меня все-таки зачислили в сборный девятый класс моей школы. Вся эта возня меня не задевала. Мне было все равно. Когда оказался в девятом классе, у меня появились какие-то планы на будущее. Я решил стать офицером. Взялся за учебу. Изменил свое поведение в школе и вне ее. Стал добросовестно учить уроки, порой засиживаясь до двух-трех часов ночи. Даже заново учил программы седьмых-восьмых классов. Теперь учителя удивлялись моим ответам на уроках. Им уже не приходилось «натягивать» мне тройки. Но некоторые просто не верили, что я сам мог решать какие либо задачи самостоятельно. Ведь я сидел за одной партой с Юркой Филимоновым, да и жили мы недалеко друг от друга. А он был силен в точных науках и даже являлся участником городских школьных олимпиад. Директор школы, который был первым противником зачисления меня в девятый класс его школы, видя такие изменения со мной, засунул меня в какой-то Совет старшеклассников. Когда же я вступил в комсомол, то меня избрали председателем комсомольской организации школы. Моя репутация «правильного» пацана, способного постоять за себя, заставляла даже старших ребят минимум не цеплять меня, но в большинстве случаев держаться, как с равным.

Между тем уроки шли один за другим, особо меня не напрягая. На некоторых уроках я вылезал за счет выученного накануне материала, а на истории и литературе за счет более широких знаний из будущего мог дать фору учителям. Конечно, благоразумно не высовывался. При ведении записей обнаружил, что почерк практически не изменился, но чувствую, что могу писать быстрее. Только моторика руки подводит. Непривычно и непонятно. Для скорописи стал сокращать слова по будущей привычке. «Все-таки будущие привычные навыки и умения усваиваются мной нынешним», – мысленно отметил. «Необходимо не спеша обдумать свои новые способности и решить, как этим наиболее рационально распорядиться», – сделал вывод про себя.