Шантажистка
Шрифт:
В «Доме у ручья» я пробыл до вечера. Да я мог бы провести там хоть целую неделю! Габриэлла, уверен, лишь шутила о недоставшихся подарках, но даже полный их комплект из тридцати наименований померк бы по сравнению с тем единственным подарком, что в тот день получил я. Как бы ни глупо это звучало — как-никак, Габриэллу я еще едва знаю, — но я ощутил связь, доселе мне совершенно неведомую. Пускай Кен и приходится ей отцом, но ведь общие гены не скроешь.
Также я прошел краткий курс по болезни Габриэллы, начавшийся со строгого внушения за определение синдрома Дауна как болезни. На самом деле это лишь состояние, как верно исправила меня Габриэлла, причем состояние, совершенно не накладывающее на нее каких-либо ограничений.
Теперь мне понятно, почему Кен столь рьяно желает обеспечить благополучие дочери после своей смерти.
Габриэллу не нужно опекать, нужно заботиться о ней. И я пообещал ему заниматься этим до конца своих дней.
Возвращаясь к моим нынешним хлопотам: смена занятости подразумевает и смену места проживания. Я уже перевез большинство своих пожитков из квартиры в Блэкфрайарсе в Маршбертон, в то время как агентство по недвижимости заверило меня, что через несколько недель в квартире появится новый жилец. Хансворт-Холл, в свою очередь, снова сдан внаем — тем же самым людям, как минимум на пять последующих лет.
Тем не менее проживать в маршбертонском доме мне определенно пока не следует. Журналисты продолжают меня донимать, а тамошних жителей уже тошнит от вмешательства в их тихую деревенскую жизнь. Что ж, еще один довод в пользу ранее запланированного побега, и уже через несколько дней я уезжаю на остров Уайт. Хотя поначалу меня и терзали некоторые сомнения, в итоге я все же решил снова остановиться в гостинице «Сандаун-Бей». И вовсе не потому, что мне запала в душу отделка или же унылые номера отеля, но из жалости к Эмме и ее стараниям удержать заведение на плаву. Вряд ли, конечно же, моя клиентская поддержка на пару недель существенно изменит ее положение, но хоть чем-то ей помогу. Да и потом, во время моего прошлого визита туда Эмма составляла приятную компанию, а в мои намерения отнюдь не входит полный разрыв с цивилизацией.
Кое-кому, в отличие от меня, в ближайшее время навряд ли светит перспектива какого бы то ни было отпуска — я говорю о Розе. Отдаю ей должное, свое слово она сдержала и явилась с повинной в полицию. Меня подмывало сообщить ей о планах Эми присвоить себе добытые нечестным путем барыши, но в конце концов я отказался от затеи. Это было бы слишком жестоко, а проблем у нее и без того хватает.
Мой поверенный полагает, что Роза, скорее всего, отделается условным сроком, поскольку инициатором шантажа являлась ее сестра. И меня вполне устроит такое возмездие. Пускай тюрьмы она и избежит, однако дополнительным наказанием ей послужит то, что из-за судимости выбор работы у нее будет весьма ограниченным. Думаю, в душе Роза человек все-таки не плохой, и вид ее страданий, честно говоря, удовлетворения мне не доставит.
Что касается ее матери, я сдержал свое слово и организовал на следующей неделе перевод мисс Дуглас в частный дом престарелых. А помимо выплаты газетой существенной финансовой компенсации за клевету, я договорился с ними еще и о публикации моей статьи, которую и пишу в свободное время.
Пожалуй, оно и к лучшему, что я покидаю Вестминстер сегодня, поскольку в готовящейся статье я разношу в пух и прах политику партии и расходы на социальную помощь. Слишком долго — и виновны отнюдь не только мы — целые миллиарды спускаются на оружие и войны, в то время как у нас под носом неумолимо проигрывается куда более важная битва. Очень и очень сомневаюсь, что по пробуждении утром постояльцы «Обители с садом» в ожидании, пока перегруженный работой персонал не поможет им подняться с постели, благодарят судьбу, что наша страна обладает ядерным арсеналом, обеспечивающим их безопасность. В то время как добрые люди вроде Анны неустанно трудятся во благо нуждающихся, недостаточным финансированием мы практически сводим все их старания на нет.
Искренне надеюсь, что моя статья в достаточной степени осрамит распоряжающихся финансами.
Раз уж затронут финансовый вопрос, Клемент наотрез отказался принять обещанный гонорар. По возвращении из Суррея мы пропустили пару стаканчиков в «Фицджеральде», однако на празднество это походило мало. Хоть мы и разобрались с Эми, исход совершенно не отвечал нашим желаниям, а Клемента, как мне представляется, ее смерть и вовсе потрясла. Примерно через час он смылся из паба, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. К счастью, сегодня вечером я устраиваю отвальную у Фрэнка и Джини, и они заверили меня, что Клемент заглянет на вечеринку. У меня сложилось впечатление, что дружеские отношения не по его части, так что навряд ли мы будем поддерживать связь, но, по крайней мере, у меня будет возможность как следует отблагодарить его.
Но, как говорится, все когда-нибудь заканчивается — и хорошее, и плохое. О дурных чертах Клемента я ностальгировать, понятное дело, не буду, однако хорошего в нем оказалось куда больше, нежели поначалу виделось, так что мне определенно будет его не хватать.
Оглядываю напоследок кабинет и выключаю свет.
Забавно, но рутина воспринимается совсем иначе, когда знаешь, что она не повторится ни завтра, ни вообще никогда. Я неспешно бреду по промозглым улицам Лондона и словно в первый раз рассматриваю окружающую архитектуру и спешащих мимо прохожих. Лица юных красоток по-прежнему юны и по-прежнему красивы, но теперь я вижу их по-другому. Достаточно взглянуть повнимательнее, и за симпатичными личиками открываются все те же комплексы, те же страхи и те же раны, что и у всех прочих. И я уже не завидую их красоте и молодости, потому что теперь понимаю, что это не определяет ни их, ни отведенного им времени на земле.
В нашей замечательной стране проживает шестьдесят пять миллионов человек, и каждый из нас способен привнести в мир красоту. Равно как, увы, и уродство. За прошедшие две недели я вдоволь нагляделся и того, и другого.
Благодаря неспешному темпу я добираюсь до «Фицджеральда» как раз к половине шестого. Народу сегодня более обычного, поскольку Фрэнк, похоже, согнал всех завсегдатаев. Мое прибытие приветствуется радостными возгласами и десятками улыбок. Даже выпивоха Стивен в кои-то веки еще держится на ногах.
Подобный прием не может не радовать сердце и являет собой разительный контраст с несколькими электронными посланиями и небрежными рукопожатиями бывших вестминстерских коллег.
По пути к стойке я удостаиваюсь бесчисленных хлопков по спине. За прошедшие десять лет я так или иначе общался со всеми собравшимися, однако не могу похвастаться, что знаю их хорошо. Что ж, виноват в этом только я один. И все же мне очень приятно видеть, что все эти люди пришли попрощаться со мной. Я громогласно заказываю выпивку для всех присутствующих, и стены паба содрогаются от всеобщего ликования. Затем прошу Фрэнка открыть счет. Несомненно, кредитка существенно пострадает, но меня это совершенно не волнует.
Итак, музыкальный автомат запущен, напитки льются рекой, и я оглядываю зал в поисках человека, которого по-настоящему надеялся здесь увидеть. Безрезультатно, и я обращаюсь к Фрэнку за стойкой:
— Клемента не видел?
— Ох, прости, дружище. Собирался позвонить тебе и предупредить, да замотался. Он решил переехать.
— Что? Когда это он решил?
— Да в обед заходил попрощаться.
— И куда он уехал?
— Толком и не объяснил. Сказал только, что хочет быть поближе к дому.