Шапка Мономаха
Шрифт:
– Это хорошо, что великий хакан и достойные его мужи, собравшиеся здесь, так горячо принялись отгадывать головоломку, на которую нет ответа.
– Как это нет ответа? – с яростной обидой выкрикнул Скил, наиболее других расстаравшийся в многомудрствованиях.
– Нет ответа, потому что он и не нужен. Все эти предметы не значат ничего, кроме одного. Они привлекли внимание моего хакана и совета, – пояснил Арпоксай.
– Ты хочешь что-то спрятать в траве? Чтобы среди холмов не видно было наших могил? – Это сказал Таксакис, младший хакан и брат Иданфирса, славившийся
– Младший хакан прав. Пусть у Дария расколется его черная голова, когда он будет решать эту бесплодную загадку, – одобрительно сказал воин-волхв и поклонился.
– Но что же нужно скрыть среди этой дохлятины? – в нетерпении хлопнул ладонями по шкурам подушек хакан Иданфирс.
– Вот это! – Арпоксай вынул из поясного мешочка крохотный бронзовый сундучок, опрокинул его над блюдом, и подле мертвой мышки пыхнуло зеленым сиянием. – Не прикасаться! Под страхом смерти – не прикасаться к нему! – крикнул что было силы Арпоксай, видя, что любопытный и опасливый Скил потянулся к камню, якобы проверить его настоящую драгоценность. Скил отдернул руку, не на шутку испугался.
– Что это за гадость? – снова спросил младший хакан и опять как всегда оказался прав. Иначе как гадостью и сам Арпоксай не стал бы называть этот жуткий глаз змеи.
– Неважно, что ОН такое. Важно, что ОН может. И что сделает. Отправь посольство к Дарию, мой хакан, отправь без промедления. И я сам пойду с блюдом во главе. А когда Дарий примет подношение, а он примет, ибо даже Скил не смог устоять перед обаянием камня, его постигнет безумие. Ибо таково проклятие, заключенное в НЕМ для нашего врага.
– Безумный Дарий! Ха-ха-ха! – довольный, засмеялся хакан и потер свои ладони. – Кто же тогда поведет его войско?
– Безумие, которое постигнет Дария, не будет явным… Постой, мой хакан, дай мне сказать до конца. Что толку, если в мидийском войске станет иной начальник? Может, еще более свирепый и опасный? Лучше уж пусть его ведет нынешний Дарий, но Дарий, который из многих решений своей судьбы-мойры выберет самое глупое и бесплодное! А камень заставит поступить так, едва только Гистасп коснется его хотя бы пальцем. А он коснется, уж можешь мне поверить.
– Но что же нам делать после? – спросил Иданфирс, не до конца все же успокоенный витиеватым обещанием.
– А после ты выйдешь в поле, чтобы дать бой. Как того и желает Дарий.
– Богиня Табити похитила твой разум! В открытом бою нам не выстоять против персидских полчищ! – гневно крикнул Иданфирс, и гул голосов подтвердил его правоту.
– И не надо. Вы только выйдете на бой, но не примете его. Зато скифское войско сможет отступить и разделиться, и каждая его часть поведет за собой персов. Заманивая в бесплодную степь без воды, жаля и терзая без пощады в коротких набегах, пока враг наш совсем не ослабеет и одним лишь желанием его не станет поскорее убрать копыта своих коней с нашей земли.
– Дарий не пойдет на это, он же не глупец, – пробурчал зловредный Скил из тени трона.
– Пойдет. Камень заставит его, – произнес так, будто изрекал пророчество, Арпоксай.
– Но после он все равно вернется. И возможно, с еще более великими полчищами, – предостерег его младший хакан Таксакис.
– Не вернется. И у него не будет больше побед. Ни на нашей земле, ни на чьей-то еще. А после, очень скоро, и срок его жизни подойдет к концу. А когда третий по счету царь, носящий такое же имя, сядет на трон в Сузах, все его царство перестанет существовать, и род Ахеменидов угаснет. И проклятие камня завершит свою работу. Но это будут уже не наши заботы и даже не наших потомков.
– Звучит ужасно, но… Да будет так, – изрек Иданфирс и сделал охранительный знак в сторону глаза змеи. – А сейчас унеси ЕГО прочь. Одно присутствие этой зеленой твари вселяет в меня кошмар ночи. А никто еще – ни дух, ни человек – не мог похвастать тем, что смог напугать меня, бесстрашного владыку Иданфирса.
Посольство приближалось. Персидские стражники расступились в стороны, скривив лица в презрительных ухмылках. Но тронуть послов, конечно, было немыслимым делом, и Арпоксай со своими конниками въехал без препятствий в ограду из копий. Дарий ждал.
Посол встал на одно колено. Это не вышло унижением, а таков был ритуал. Хоть Гистасп и царь с вражеской стороны, но все же он великий государь, которому принадлежит немалая часть вселенной, от земли фараона, до согдийских пастбищ и оттуда обратно до Геллеспонта. И уважение должно быть соблюдено.
– Мой хакан Иданфирс, сын Зевса-Папая, избранник Апи, любимец Посейдона-Тагимасада, посылает к тебе, Дарий Гистасп, великий царь Персии и Мидии и всех твоих земель, по божественному праву взошедший на престол в Сузах – по милости Ахура-Мазды, в Вавилоне – по воле Мардука, в Фивах Египетских – как воплощение Ра.
Закончив необходимое перечисление титулов обоих владык, Арпоксай склонился и сложил под ноги Дарию заветное блюдо.
– Здесь ответ моего хакана. И если великий Дарий все еще желает битвы, пусть вывесят над его лагерем двойной царский стяг. Если нет, то ты, Дарий, прослывешь мудрейшим среди царей, буде просто уйдешь с нашей земли. – Арпоксай с лукавой потаенной улыбкой поклонился еще раз. Он уже успел заприметить жадный взор Гистаспа, устремленный на изумрудный глаз небывалого размера и невиданной глубины и чистоты.
Когда послы удалились прочь, в шатре поднялся настоящий гвалт. Уже раболепные придворные шептали в уши Дарию, что подношения те – не иначе как к признанию хаканом своего поражения.
– Он отдает тебе воду, ветер и землю, оттого и жаба, птица и мышь, – твердили подхалимы на все голоса, желая, чтобы на них царь обратил свой взор.
– Когда глупость слишком велика, она становится заразной. – Это сказал Гобрий, ближайший советник и лучший военачальник царя. – Не слушай их, Гистасп, ибо весь их ум на их языках. Если Иданфирс желает сделаться твоим рабом, к чему тогда его послам предлагать нам драку, а иначе советовать убираться прочь из их драгоценных степей?