Шаукар
Шрифт:
— Что это было? — спросил Оташ, подойдя к Юргену, стоявшему в нише у тёмного окна.
— Я придумал, — ответил тот.
— Что придумал?
— Как разговорить Кайсара.
— И как же?
— Посади меня к нему в темницу.
— Чего?
— Да что слышал, Таш. Если я окажусь таким же изгоем, как его покойный приятель, он вполне может проникнуться. И я умею располагать к себе людей, ты же знаешь.
— Ты-то умеешь, но за каким я посажу тебя в темницу?
— Ну, сам посуди. Я потерял колесо солнца. Это же моя вина. Что его украли у меня из-под носа. Моя вина, что я не смог вернуть его. Моя затея с фальшивым манускриптом провалилась, потому что в результате Митсуо мёртв.
— Эне, я надеюсь, ты на самом деле так не думаешь?
— Разве что немножко. Таш, сейчас речь не об этом. Ты понимаешь, что Кайсар может поверить в мой арест?
— Но почему я вас буду держать вместе? Хотя постой… Ты довольно высокопоставленный человек. Поэтому не можешь сидеть с мелкими преступниками, а Кайсар владеет важной информацией, поэтому тоже не может сидеть там, где остальные.
— Вот, ты сам всё объяснил. Только тебе придётся меня ударить для пущей достоверности. Доказать, что мы поругались. И я же не просто так полез сейчас защищать Кайсара. Вот ты и психанул.
— Да я в самом деле психанул, — вздохнул Оташ. — С одной стороны, мне нравится твоя идея, но с другой, я не уверен, что хочу оставлять тебя наедине с этим человеком.
— Да ладно! — усмехнулся Юрген. — Или ты думаешь, я не смогу за себя постоять?
— А с чего ты взял, что я за тебя боюсь? Я за Кайсара беспокоюсь.
— Говорит человек, который собирался его пытать.
— Так то пытать. Ты и убить можешь. И где мы потом будем искать колесо солнца?
— Не смешно. Бей меня.
— Ну, раз ты настаиваешь, — и Оташ ударил Юргена по лицу. Тот не удержался на ногах и плюхнулся на пол, едва не влетев в окно.
— Ты прям медведь настоящий, а не волк, — проговорил Шу, ощупывая лицо.
— Да я вроде не очень сильно, — растеряно сказал шоно, глядя, как щека его друга оплывает прямо на глазах.
— Я думал, ты мне пониже вдаришь, — Юрген протянул руку, прося друга помочь ему подняться.
— Куда попал, туда и попал, я не целился, — взяв Шу за руку, ответил Оташ. — Давай тебя тоже в кандалы, что ли.
— Да ты втянулся, я смотрю. Давай, я не против. Только один вопрос. Мы вводим Альфреда в курс дела или нет?
— Пусть думает, что я с цепи сорвался? — усмехнулся Оташ.
— Знаешь, наверное, стоит ему сказать. Вдруг начнёт вмешиваться и испортит что-нибудь?
— Я скажу. Знаешь, я решил, что отправлю вас в карцер. Там вы будете закрыты от прочих заключённых и от охраны в том числе.
— Там очень темно?
— Там вверху есть окошко, свет с улицы поступает. Утром станет более менее. Но я рассчитываю на то, что долго ты там не задержишься.
— Да я сам на это рассчитываю. Ну, что? За дело?
Оташ кивнул.
Юрген и не подозревал, что кандалы настолько неудобные, и порадовался тому, что ему надели их только на руки, обойдясь без поножей. В карцер его сопроводил Бальзан, которого в общих чертах ввели в курс дела. Кайсар уже был там, он угрюмо сидел на ворохе сена, заменявшим постель. Войдя в роль, Бальзан толкнул визиря внутрь, а затем громко хлопнул дверью. Юрген погрузился во тьму.
— Вот чёрт, — вздохнул Шу и опустился на пол.
— Визирь? — удивлённо спросил Кайсар.
— Он самый.
— Что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты. Жду наказания.
— Не понимаю.
— А что тут понимать? Наш великий шоно бывает грозен в гневе. Что, не слышал?
— Но ты же визирь.
— Да ты что? Правда, что ли?
— Не ёрничай. Объясни, как есть.
— Вы у меня из-под носа спёрли колесо солнца. И не отпирайся. Знаю, что вы. Оташ приказал мне беречь его как зеницу ока, а я не сберёг. Я поклялся, что отыщу. Не отыскал. Да ещё за тебя заступился, идиот.
— Так он тебя из-за меня?
— Ты стал последней каплей. Как это я посмел защищать преступника? — Юрген снова вздохнул.
— Я тебя не просил, — ответил Кайсар.
— А я и не жду слов благодарности.
— Послушай…
— М?
— Что произошло там, в лавке?
— Надо тебе, пожалуй, кое в чём признаться, — проговорил Шу.
— Это в чём?
— Не было никакой второй части легенды. Это я её сочинил. И манускрипт тоже я написал. Мы просто хотели выманить твоего друга, а мой перстень был наживкой.
— Хитро, — после паузы ответил Кайсар.
— Так вот в лавке Митсуо усыпил меня, связал и хотел отрезать мне палец, потому что перстень туго снимается. Я очнулся и рассказал ему всю правду. В этот момент зашёл Оташ. Твой приятель приставил мне нож к горлу. Оташ предупредил его, что выстрелит, но Митсуо не послушал его.
— Он не собирался тебя убивать, — тихо проговорил сарби.
— Ты так думаешь?
— Он просто понял, что его затея провалилась, и предпочёл умереть. Для него это было дело чести. Митсуо не мог позволить арестовать себя. Это позор.
— Как вы вообще познакомились? — поинтересовался Юрген.
— В цирке, — ответил Кайсар. — Я пришёл туда, потому что единственное, что я умел делать хорошо, было драться. Да и понравились мне эти циркачи. Дружные ребята. Митсуо пришёл туда почти одновременно со мной. Мы как-то сразу сдружились. Не сразу, но он рассказал мне о том, откуда он, о своём клане, о том, что вообще произошло там, в Ямато. Когда Митсуо говорил о Ямато, у него загорались глаза. Со мной такого никогда не было. Мне кажется, я никогда ничего не любил так, как Митсуо любил свою родину и свой клан. Я даже ему завидовал. А потом я познакомился с этим Уигемом. Так вышло, что я ему помог. А Уигем решил поделиться со мной старинной легендой, о которой он узнал. Легенда была о моём народе, поэтому он и рассказал.