Шайкаци
Шрифт:
Это был бы образ существа ничтожного, хилого, если бы не то, что можно было увидеть позади него, то, что составляло его целое и делало его колоссом. Тело чудовища было нескончаемым. Там, где оно сталкивалось с материей этого мира, оно дрожало: колебалось вместе с дверью, вместе с перекрытием, куда проваливалось, заставляя недоумевать обе вселенных. Это была толстая туша гусеницы, сморщенная, как бы сдавившая сама себя. При этом она не выглядела мягкой, скорее, это была сухая оболочка, которую существо готовилось сбросить. Было ли так на самом деле? Предупреждали ли «Первые люди» рождение более страшного создания? Оно существовало иначе
Этот кожистый полупрозрачный мешок продолжался и внизу, заворачиваясь в терминале, а ускользающие его следы, как бы стираемые временем, пересекали сами себя. Киру представился гигантский кокон, в который превратил Мясной ангел несколько секторов Шайкаци. Можно было блуждать вечность вдоль исполинского тела пришельца.
Внутри червя было движение. Багровые сгустки, плыли, как по пищеводу, соединяя натянутой струной все пространство, подчиненное ему. Тени шевелились вдоль этого ручья, серые, скручивающиеся веретеном, шелестевшие и шептавшие, как ветер. Брюхо существа имело ржавую, шелушащуюся кайму и нарастило корку, похожую на засохшую кровь, словно протекавшую из него.
В этом круговороте были заключены гекатомбы сгинувших жизней. Какое-то существование они обрели в нем. Кир как будто понимал: Мясной ангел бесконечно сохранял мгновение их встречи. Лишь этот момент он нес для них, но зато безгранично расползался с ними в пространстве. Все эти жертвы оставались с ним, как прибитые к доске бабочки. Быть может, он и сам ощущал себя подобным образом в стенах Шайкаци? И это оставалось неизвестным.
Нелепый удар Кира распространился по телу существа гигантской волной, выламывая его из затерянного укрытия и проявляя по эту сторону. Червь был разорван между силами, которым даже он не мог противостоять. Он весь напрягся, собрался еще сильнее, противостоя могучим энергиям, которые понемногу преодолевали тот стык, который внезапно возник в этой точке. По коже Кира – нет, пронзая все его существо, пробежали некие крупицы, возобновлявшие свой бег; его качнуло, как на волнах. С Мясным ангелом, попавшим между зубцов вселенной, мироустройство обошлось не столь мягко. Он вздрогнул последний раз; лицо его растянулось еще больше, как бы силясь издать вопль; исказившееся на каждой пяди тело выражало неподвластное человеческому разуму страдание. И теперь замершим уже был он, а мир вокруг продолжил свое привычное течение.
Мясной ангел перестал существовать. Какая-то тонкая пленка осталась висеть в воздухе. Кровавая гуща безжизненно рухнула вниз, окропив коридоры Шайкаци на многие километры. Скорлупа исполина как-то незаметно треснула и, сдаваясь малейшим сквознякам, стала облетать шелухой. Сухими палочками упали лапки, ломаясь еще в воздухе. Крылья оказались столь тонкими, что попросту растворились. Лик, вызывавший потусторонний страх у каждого жителя станции, искривился и оплавился. Почерневший, он начал крошиться, как уголь.
Дубина оставалась прикованной к тому месту, где она столкнулась с маской, и в первые секунды Кир не мог отдернуть ее. Лишь когда отвалился последний прогоревший камень и сверкнул, падая, раскаленным боком, удалось оторваться от магнитящей точки.
Кир дышал, едва вспоминая об этой необходимости. Он стоял, нелепо раскинув руки, так как взмахнул ими, чтобы не упасть, когда отвалился от маски. Вес оружия ощущался странно, как если бы вместо рукоятки находился тяжело балансирующий шар. Кир посмотрел на него, но клинок выглядел как прежде; ощущение, однако, усилилось, надавило на руку, стало пугающим, и Кир, едва не вскрикнув, отбросил клинок в сторону. Тот упал на шкуру, демонстрируя отчетливый знак, которого не существовало за мгновение до удара.
Нужно было уходить. Кир сделал шаг, но остановился, точно его потянуло веревкой. Он не мог оставить клинок. Чем бы ни являлась эта рукоятка, она представляла собой могущественное оружие. Держать ее при себе было страшно, но, в конце концов, уже много дней она принадлежала ему и только выручал владельца. Кир решительно подошел к клинку и схватил его. Он замер, прислушиваясь к тому, что сообщает ему напряженная ладонь. Рукоятка была теплой и не более – вероятно, нагрета его же ладонью; любой камень ощущался бы также. Подавляя недоверие, Кир пристроил ножны, подобрал шкуру и направился к выходу.
Он опасливо прошел мимо оболочки Мясного ангела, еще ощущая эту могущественную сущность, ожидая последнего броска или перерождения, но только видел, как отломилось еще несколько листов сухой пленки. В воздухе стояла пыль, осыпавшая с поверженного создания. Кир страшился ее касаний, будто она могла проесть скафандр, но это была только труха ископаемого зверя.
Кир дернул дверной рычаг и воздух потянулся в незаметные щели. Высохший в этой комнате, он словно бы разваливался, а не дул. Вместе с ним рассыпались остатки чудовища, окаменевший прах задергался, словно пытаясь оживить исчезнувшее могущество.
Замки двери стукнули внутри, позволяя выйти. Кир потянул створку на себя и развалил еще несколько полупрозрачных склонов. Нутро его сжалось, как будто он боялся мести за неаккуратность. Сделав щель достаточной, чтобы протиснуться, он выскочил наружу.
Змея, пожиравшая Шайкаци, вилась по терминалу, пронзая стены. Всюду кожа ее обвалилась, застелив пол белой шелухой. Устоявший остов напоминал гигантские руины. Казалось, они были здесь невозможно долго и даже начало времен не застало когда-то бывшей в них жизни.
Страх Кира отступил. Он увидел, что вечность запомнила чудовище поверженным, и отныне оно не могло существовать никогда. Мясной ангел был вычеркнут из истории Шайкаци, оставшись щербинкой на нескольких строчках.
Единственное, что нарушало бесцветность остатков этого по-своему великого творения, – это тонкая, похожая на оставленную лезвием рану, красная полоска, протянувшаяся по всему колоссальному туловищу. Кир испытывал какое-то неприятное ощущение нависшей ответственности. Он убил: не обычного монстра, а нечто особенное и мир притих, пораженный этим крушением. Что-то непоправимое сотрясло его. И тогда Кир понял, чего страшится: того, что сулило могущество, которое оказалось ему подвластно.
Лишь в шлюзе к нему пришло облегчение. Здесь не было следов Мясного ангела, и Кир спокойно осознал, что одолел монстра. Тело вздрогнуло, как бы зарядившись от этой идеи. «Да», – с удовольствием подтвердил себе Кир вслух.
Открылась дверь в коридор. Хрупкая лента тянулась здесь, отмечая бесконечные пространства, опутанные когда-то Мясным ангелом. Кир снял шлем. Воздух, быть может, стал немного суше.
Всюду был серый прах павшего короля, в котором виднелся налет ржавчины. Сперва Киру еще нужно было собраться, чтобы толкнуть чешуйчатую преграду, пойманную между стен. Но вскоре, если она преграждала ему путь, он просто шел через нее, сминая, как сухой лист.