Шайкаци
Шрифт:
Ворота оставались неподвижными, как стиснутая челюсть. Похоже, наводка бродяги сработала. Будеру или Саймо потребуется еще немного времени, чтобы добраться до точки связи с Ли, и створки откроются. Потом должно было последовать предупреждение о том, что Мясной ангел приблизился к порогу.
Кир посмотрел на фитиль, привязанный к перилам. Шнур тянулся к потолку, где разбегался к бакам, закрепленным возле датчиков. Стартер лежал на пульте; нажать переключатель – и по жгутам побежит искра, запаливая бочки. В глазах системы терминал начнет погибать в огне и все живущее в нем окажется обречено. Ловушка захлопывается.
Кир, вспомнив все простые
Раздался щелчок, звонко разнесенный по металлу; загудел мотор. С крепким шорохом створки ворот стали разъезжаться. Кто-то из «Первых людей» добрался до Ли, три дня жившего в странном сне черты.
Ожидая схватки, тело закипало и приводило мысли в смятение. Он оглядел помещение, не сразу сообразив, что ему нужно. Наткнувшись глазами на шлем, лихорадочно схватил его и, взяв себя в руки, тщательно, медленно провел по швам, скрепляя со скафандром. Глубоко подышал, пробуя воздух. Ничтожная доля, которую он забирал у тирана.
Кир беспокойно перескакивал глазами: пульт управления, бочки, стартер для фитиля… пока ему не за что было взяться. Он, не зная зачем, пошел к собранному кем-то зажигателю и вдруг подумал, что Мясной ангел уже вошел в терминал. Отступив в потрясении, он в точности вспомнил, как видел это своими глазами, запаниковал и бросился к окну, чтобы обнаружить терминал пустым; память неуверенно балансировала между двумя картинками.
Пришло сообщение от Саймо: «Ждите». Кир, непроизвольно протянув руку, тронул стартер. Мог ли командир ошибиться? Мог ли Мясной ангел уже быть внутри? Один взмах кровавым щупальцем и все тело вскипает, рвется, как бумага, вода из мельчайших жил больно пронзает кожу, вырываясь острыми ключами наружу. Кир представлял это почти равнодушно. Он одеревенел от напряжения и взывал к Мясному ангелу.
Вместо него откликнулся Саймо с новым контрольным сообщением: «Ждите». Кир, дернув головой, точно в горло ему ударился рык, зашагал по комнате. Исподлобья он посмотрел в окно на контейнер. О, это хуже его камеры. Она еще там? Как будто не там. Все его мысли, ощущения, воздух вокруг, течение времени – все затихло, и он, казалось, мог обойти их кругом и изучить. Где он сам? Все еще в этой комнате? Если коробку с котом дать человеку в коробке? Все просто. А если в коробке кота есть щель, в которую он может видеть человека, пока человек думает, внутри ли кот?
«Ждите». Кир огляделся. Он все еще здесь, стоит посереди кабины, бредящий от нервов. Сойти с ума в тихом терминале – бесславная история, он заслужит не эпоса, а анекдота. Возможно, тут где-то необнаруженная черта… Все же ему пришлось легче, чем остальным. Ли был один, вернувшийся в бездну своих худших дней. А что пережили Саймо и Будер? Три дня кошек-мышек с Мясным ангелом. Как часто они были на грани гибели; замирали в нескольких метрах от шаривших вокруг окровавленных пальцев; не знали, откуда к ним идет смерть?
«Заходит». Кир не мог различить это новое слово. Наконец прочитав его, он задохнулся, но действовал: схватил стартер и отступил внутрь комнаты, пока не уперся в стену. Он не видел так вход и должен был немного подойти к окну. Спина его отяжелела; Кир с усилием подался вперед. Он дышал, но воздух проходил мимо легких. Где-то внизу верещали крысы, ощутив приближение чудовища. Каким-то внутренним взором и Кир видел, что Мясной ангел прямо за порогом.
Король Шайкаци вступил внутрь в своей мантии. Он не шагал, но эти плавные движения соответствовали монаршей поступи. Его фигура была тонкой и высокой. Сродни стволу дерева переплетались вены, распускаясь скромной кроной ненасытившихся ветвей, что выглядела короной над ним. Фигура его обрывалась, не обнаруживая корней – он восстал ниоткуда и не имел начала, словно обожествляемый правитель, парящий над своими владениями.
Как бремя своей власти, он тащил за собой тяжелые крылья. Они тонко крепились к его стану, набухали, переплетались и запутывались, падали декоративными шнурами и складками, образуя одеяние, тянувшееся за ним на многие метры. Это были возносившие его над прочими крылья, и перья их вымокли в крови, оставляя на полу красный шлейф.
Кир, замерев, смотрел, как это невероятное существо появляется в зале, таща за собой потроха сотен жертв. Была ли эта багровая масса только животной? Разве могли «Первые люди» скормить ему столько зверей в эти дни? Кто же попадал в его чрево? Сколько на его угодьях когда-то жило людей? Иных рас? Огромная часть станции, опустошенная ото всех, кто не мог забиться в норы, и вот этот деспот, поглотивший своих подданных.
Благородная бледность выделялась среди пурпура. Кир лишь краем глаза видел огромную тушу и, прикованный, смотрел на то, что отличало эту породу среди монстров. Чудовищно человеческий лик.
Он висел впереди, не касаясь кровавой жижи, отстранившись от нее, точно это было недостойно его – как истинный владетель, предоставляющий орудия пыток тем, кто служит. Покачивающаяся маска, издалека – совершенно безразличная, будто Мясной ангел не замечал кровавого груза, влачившегося за ним.
В полной тишине происходило это движение. Лик над полом, казалось, составлял единственную сущность этого создания, и огромный багряный мешок, сочившейся кровью, который Кир едва замечал, как если бы пытался обернуться в прошлое.
Наступил штиль, и теперь Кир понял, какими путаными и странными были проведенные здесь часы. Они как будто до сих пор пребывали в некоем лабиринте, заходя в тупики и пересекая собственные следы, а теперь очутилось на единственном пятачке, где не было никакой путаницы; на единственном пятачке, который существовал сейчас. Это было пронзительное состояние бытия. Киру чудилось, что все ощущения заострились и он в точности может направить их на самые доли мыслей, почувствовать крупицу времени, которая определяла этот миг, увидеть тот тонкий пласт, который был их пространством. И все это было потому, что его выбросило на этот остров, где на него смотрел лик Мясного ангела. Лик этот улыбался ему.
Кир понял, что в этом месте может обрести покой. Страх его оставил, хотя он знал, какую боль испытает, когда его тронет невидимое щупальце. Загипнотизированный, он смотрел в бесконечное сейчас, которое мог получить. Однако этот оазис имел свой предел. А то, что имеет предел – недостаточно. И тогда Кир оттолкнул видение.
Жизнь стала ошеломительно шире, на миг – различимой хуже, словно он нырнул в воду, и он едва не задохнулся. Его чувства все еще были обостренными и все еще трудно было оторваться от маски, которая не выражала жизни, молчала, не смотрела, но как будто все равно о чем-то сообщала каждому вокруг. Однако Кир уже не слушал ее обещаний и знал точно: на счет «три» он нажмет кнопку.