Шеф Пьер
Шрифт:
— Я люблю тебя так сильно, что даже сердце болит. Очень сильно, ma belle petite.
— Можешь просто извиниться перед мамочкой? Потому что я тоже тебя люблю, Пьер, и не хочу, чтобы мамочка грустила.
После этого я опять наливаю «на два пальца» скотча и сижу за обеденным столом, стараясь не подслушивать их разговор. Проходит несколько минут, и Пьер выходит и прислоняется к стене подальше от меня.
— Хочешь выпить? — предлагаю я, не вставая.
— Просто воду, пожалуйста. — Я собираюсь встать, но Пьер качает головой. — Пожалуйста, сиди, я сам возьму. — Он идет на кухню, достает стакан и наполняет его водой из-под крана.
Я кручу стакан в руке и наблюдаю, как жидкость плещется на дне. Пьер возвращается, выдвигает стул напротив меня и ждет, пока я кивну, прежде чем сесть.
Молчание окутывает нас. Мы оба молчим. Никто не двигается.
Неприятная тишина между нами нарастает.
Пьер поднимает стакан и пьет воду, затем ставит его и смотрит на меня.
— Прости меня, — говорит он.
Глава 34
Пьер
— Прости меня, — говорю я, глядя в свой стакан, пристыженный за свое незрелое поведение.
— За что именно? За то, что сбежал вчера от меня? Или за признание в любви? — спрашивает Холли, откидываясь на спинку стула и оборонительно скрещивая руки на груди.
— За то, что я... — я делаю паузу и провожу рукой по волосам, — putain, — говорю и смотрю в ее карие глаза, которые сейчас цвета темного, горького шоколада.
— Не знаю точно, что ты сказал, но да, я полностью с этим согласна.
— Я идиот.
— Это точно.
Делаю вдох и снова замолкаю.
— Просто скажи мне, почему ты сбежал, — шепчет она, опуская руки.
— Потому что у меня проблема.
— Какая же? — она наклоняется вперед и кладет руки на край стола.
— Когда умерла Ева, я находил силы только в трех вещах. Первая — это работа. Я собирался, шел на работу и направлял страсть, которую когда-то испытывал к жене, на еду. Создавал что-то новое и открывал уникальные сочетания продуктов.
— Хорошо, — скептически говорит Холли.
— Я ходил на работу и всю свою боль выплескивал в нее, отдавал ей всю страсть. Все, что чувствовал к женщине, которую любил, и которая покинула меня. Я почти не спал. Вместо этого я работал, чтобы не думать о своей потере.
— Это я понимаю, — говорит она. Вижу, как она смягчается.
— Именно так мы получили звезду Мишлен. Прошло чуть больше двух лет. Не часто так быстро награждают звездой, но, тем не менее, это произошло, — я перестаю говорить и отвожу взгляд.
— Продолжай, — подбадривает меня Холли.
— Но когда возвращался домой после смены, я разваливался на части. Я не мог находиться там без Евы. Я слышал ее смех в каждой комнате, запах ее духов преследовал меня, куда бы я ни пошел. Я видел ее в каждой комнате нашего дома. — Я делаю глубокий вдох. — Я не мог спать. Не мог есть. Я перестал жить и стал выживать только на кофе и воде.
— Пьер. — Она протягивает ко мне руку, но я качаю головой.
— Пожалуйста, позволь мне закончить. — Она кивает головой и убирает руку. — Я становился все более раздражительным, увольнял своих сотрудников, кричал на официантов. Я не спал и не ел, я был убит горем. Прошло почти три месяца с тех пор, как умерла Ева, и я выживал только благодаря воздуху и работе. Вот тогда я и начал пить. Сперва, чтобы притупить все чувства и уснуть, я выпивал стакан на ночь, но это быстро перешло в два стакана, затем в половину бутылки, а затем и в полную бутылку.
— Черт возьми, — шепчет она.
— Oui, бутылки хватало для того, что я мог уснуть, но потом... — Я смотрю на нее. — Затем перестало хватать и этого. Я спал час, просыпался и шел за новой бутылкой.
— Ты алкоголик, — говорит она приглушенным голосом.
— Все становилось хуже, — говорю я, подготавливая ее к худшему.
— Как?
— Алкоголь перестал работать, и я снова не мог спать. Поэтому я обратился к врачу, чтобы получить рецепт на снотворное.
Глаза Холли округляются, и она понимает, что я имею в виду ее мужа.
— Стефан, — говорит она, когда к ней приходит понимание.
— Oui. Я пристрастился к таблеткам, а он продолжал выписывать рецепты на них. Он не знал, что у меня была алкогольная зависимость, и не знал, что стал зависимым от снотворного, или что смешивал и то, и другое. Я старался продержаться как можно дольше, чтобы казалось, будто я нормально их принимаю, затем я опять приходил к нему и просил еще.
— Как он не заметил, что у тебя была зависимость? — Холли кладет голову на скрещенные на столе руки.
— Я был убедителен.
— Ты наркоман.
— Я бывший наркоман. Я перестал принимать таблетки, когда начал отключаться и впадать в беспамятство.
— Алкоголь?
Я пристыжено смотрю в пол.
— Я перестал пить после того, как встретил тебя.
— Пьер, я не могу позволить алкоголику находиться рядом с нами.
— Я жадный человек. Я собственник, и у меня были зависимости. Но я люблю тебя и Эмму и клянусь, что не сделаю ничего, что сможет причинить боль кому-то из вас.
— Ты уже причинил боль, Пьер, — шепчет она.
— Mon ch'eri. — Я встаю из-за стола, чтобы подойти к ней.
— Пожалуйста, не надо, — говорит она, останавливая меня. — Я не могу растить ребенка с таким человеком.
— Я не вернусь ни к одному из этих пороков.
— Может, и нет, но наркоман привязывается к тому, чего он жаждал. Ты можешь желать меня сейчас, но через месяц, через год или когда-нибудь ты решишь, что меня недостаточно, и найдешь новую зависимость.