Шекспир
Шрифт:
— Прогуляйтесь со мной по парку, граф, — позволила она ему, — погода сегодня тоже как-то особенно хороша.
— С удовольствием, — кивнул граф.
Кроме Эссекса за ними наблюдала еще одна пара глаз. Королева взгляд заметила и решила, что, пожалуй, будет выделять из толпы фаворитов графа Саутгемптона еще несколько дней. Ей доставляла удовольствие эта игра. Елизавете нравилось вызывать ревность. И по сей день ради ее расположения скрещивались шпаги — уж кому-кому, а Эссексу это очень хорошо известно.
Королева и граф пошли в сторону парка, оставив позади
«Если я женюсь на Элизабет Верной, я точно потеряю расположение королевы, — подумал Генри, — и при дворе мне больше не бывать. Хотя Эссексу удалось и жениться, и оставаться при Елизавете».
Глава 4
Гамлет. 1596 год
После он думал: все, что произошло, случилось по его вине. Он фактически бросил семью, влюбился в Элизабет, и сам Господь Бог решил очень наглядно показать Уильяму, как он не прав. Если грешишь, то изволь платить за свой грех. И цену назначаешь не ты, и торговаться не с кем, да и поздно. Вне зависимости от твоего желания у тебя забирают самое ценное, что имеешь, не спрашивая на то разрешения и не предупреждая заранее.
Последние два года Уильям считал, что самым ценным для него является Элизабет. Каждая разлука с ней, даже если она длилась всего один день, давалась мучительно тяжело. Уильям мало ел, плохо спал и, как говорил его друг Джеймс, олицетворял собой несчастную любовь.
А Элизабет Верной блистала при дворе. Конечно, ровно настолько, насколько было вообще позволительно блистать рядом с королевой. Граф Саутгемптон умудрялся ухаживать за двумя Елизаветами сразу: молодая Элизабет, как и раньше, кружила ему голову и жила в его сердце, покровительство королевы Елизаветы терять было бы слишком глупо, поэтому Генри продолжал говорить ей комплименты и сопровождать в длительных прогулках по дворцовым паркам.
Уильям слишком хорошо видел игру графа и не мог не замечать перемен в своей возлюбленной. Она, как и все, кто много времени проводил при дворе, становилась расчетливее в своих поступках, стараясь не обращать внимания на поведение Генри. Уильяма Элизабет тоже не отпускала от себя. Ей было приятно слышать сонеты, слагаемые в ее честь, видеть страдание в его глазах. Редкие свидания были наполнены страстью, подогреваемой наличием сильного соперника.
Ни Уильям, ни граф больше не возвращались к болезненной теме борьбы за сердце Элизабет. Каждый из них предпочитал думать, что выигрывает именно он. А Элизабет старалась их в этом не разуверять.
Так, Уильям, постоянно находясь в состоянии любовной лихорадки, неожиданно столкнулся с тем, что в его жизни присутствуют люди не менее, а, говоря честно, и более важные, чем Элизабет. В конце весны Анна попросила его приехать в Стрэтфорд в связи с тем, что их сын Гамлет тяжело заболел.
Уильям был уверен, что уезжает ненадолго — лишь до тех пор, пока сын не пойдет на поправку. Выздоровление ему представлялось делом времени. Так или иначе, но Гамлету станет лучше, и Уильям сможет вернуться обратно в Лондон. Он договорился в театре, предупредил Элизабет о своем отъезде и
— Ему очень плохо, — встретила его, рыдая, Анна. Она кинулась мужу на шею. Он неловко обнял ее, словно перед ним была чужая женщина.
— Что случилось? Когда он заболел? — Уильям попытался хоть что-то узнать о болезни сына, но Анна не могла больше произнести ни слова. Она слегка покачивалась из стороны в сторону и все сильнее прижималась к мужу.
Когда Уильям, наконец, вошел в дом, в спальне он увидел лежащего на кровати бледного и исхудавшего Гамлета. В комнате было темно: врачи советовали держать шторы закрытыми.
— Месяц назад он простудился. Врач говорил, что он поправится, — бормотала Анна, — но с тех пор Гамлет не вставал. Он почти ничего не ест и не встает с кровати, потому что ужасно слаб.
Уильям присел на край кровати. Сын спал, но его дыхание было прерывистым, а на лбу выступили капельки пота. Уильям легонько провел рукой по влажным волосам мальчика и с тяжелым вздохом вышел из комнаты.
— Все будет хорошо, — попытался он успокоить жену, — Гамлет выздоровеет.
— Теперь, когда ты здесь, я уверена в этом, — Анна немного успокоилась и начала накрывать стол к ужину, — завтра навестим девочек. Они пока живут у твоих родителей. Мы боимся, что они могут заразиться от Гамлета. Да и мне так полегче: за ним нужен уход.
Уильям посмотрел внимательно на жену. «А ей ведь уже сорок, — подумал он, — как, должно быть, ей тяжело одной». Возле уголков рта у Анны пролегли две морщины, придававшие ее лицу печальное и даже скорбное выражение. Из прически больше не выбивались задорные светлые локоны — волосы были тщательно убраны под чепец. Анна еще больше располнела и поэтому уже не бегала по дому, как раньше, а передвигалась медленно и величаво.
Анна и одета была гораздо проще, чем лондонские модницы. Даже жена владельца типографии Филда и та выглядела куда изысканнее. Не говоря уж о дамах из высшего света. Элизабет вечно меняла наряды, шляпки и украшения, никогда не появляясь в одном и том же платье дважды.
— Почему ты так на меня смотришь? — Анна заметила его взгляд. — Я старею, Уильям.
— Что ты! — Уильям стряхнул напавшее на него оцепенение. — Нет, конечно. Я тебя давно не видел. Вот и любуюсь. Давай пойдем завтра в магазин и выберем какой-нибудь наряд. Может, ты захочешь купить себе шляпку или новое платье.
— Куда мне в этом ходить! — Анна улыбнулась. — Мне вполне хватает того, что есть. Лучше купи подарки детям.
Уильяму стало стыдно: собираясь впопыхах в Стрэтфорд, он и забыл о том, чтобы привезти им сувениры.
— Ты права, — Уильям кивнул, — прямо с утра пойду, поищу им что-нибудь.
Из спальни послышались стоны. Анна побежала в комнату к сыну.
— Ему становится хуже. Уильям, сходи за врачом, — попросила она, вернувшись.
Врач пустил мальчику кровь и велел давать ему побольше молока. Также он прописал Гамлету отвар из медуницы, в который следовало добавлять немного порошка, самолично приготовленного врачом.