Шелест алой травы
Шрифт:
Все богатства Наруто были разобраны и тщательно изучены. Я так и не узнала, для чего Наруто отдал мне свои школьные тетради, но зато получила полное представление, как он учился в Академии. Думаю, уделяй он учёбе столько же внимания, сколько проделкам, Хокаге Конохи стал бы ещё один голубоглазый блондин.
Неожиданная информация нашлась в учебнике истории. Наруто был прав — это смертельно скучное чтиво, которое я осилила на чистом упрямстве. И некоторые вещи меня очень озадачили, я не знала и до сих пор не знаю, как к ним относиться. Шодай Хокаге и его друг (а затем и враг) Мадара были настолько сильны, что во время битвы изменяли ландшафты. И женой Шодай была Мито Узумаки — химе Узумаки Ичизоку. Первой мыслью было, что Наруто — правнук Шодай, но уверена, будь это так, об этом узнал бы весь мир — о некоторых вещах он не смог бы промолчать даже под
Узумаки правили маленьким островным государством. Они были долгожителями и славились своей жизненной силой. Они были непревзойдёнными мастерами фуиндзюцу. И у них были алые волосы. Алые волосы, как у девушки, за цвет которых один белобрысый болван прозвал её «Помидоркой-чан». Жизненная сила которой настолько велика, что один укус залечивает любые раны. Которая использует дзюцу запечатывания и распечатывания на каком-то подсознательном уровне.
Я давно отвыкла тешить себя надеждами. Поэтому, подавив возбуждение, решила, что Ублюдок умрёт не сразу, ему придётся многое рассказать обо мне и моей маме. Жаль, что Узумаки Ичизоку погиб. Жаль, что Наруто Узумаки — не Узумаки. Жаль, что у меня больше нет семьи.
Одной из глупостей, что я совершила в первые дни своего тренировочного путешествия — это убийство этих зайцев. Нет, особых сожалений по жизни ушастых ублюдков я не испытывала. А вот способ умерщвления был однозначно неприемлем. Зайцы — это не только трудноснимаемая шкура, не просто четыре-пять килограммов питательного мяса, зайцы — это ценная чакра, которую глупая Помидорка-чан могла поглотить, дабы потом использовать на тренировках. Оставалось только поймать зайца живым.
Всё оказалось очень просто. На охоту мы ходили с одной из Буншин-чан во время вечерних сумерек. Когда я замечала жертву, и мы удобно располагались возле неё на дереве, оставалось лишь применить Каварими, а Буншин-чан — подхватить возникшего рядом с ней зайца за уши.
Лишённый чакры заяц представлял собой неприглядное зрелище, а мясо его как будто иссыхало. Но если оно и теряло питательные свойства — то незначительно, а уж на вкус мне было наплевать.
Очень скоро мне стали нужны животные побольше. Но для того, чтобы лишить чакры какого-нибудь кабана, требовалось стоять достаточно близко, чтобы было можно положить на него руку. И при этом, конечно же, не достаться ему на обед. Было бы у меня какое-нибудь дзюцу паралича, я бы, конечно же, рискнула. Были бы у меня способы надёжно зафиксировать зверя… Тут и думать нечего. Но в моём арсенале были лишь кунаи, сюрикены и нин-проволока, а это значит, что арсенал нужно расширять.
Мы с подругами отрабатывали сразу оба направления — ключ к параличу лежал где-то в области подсмотренного ирьёниндзюцу, а обездвиживание… Я, в который раз, сделала ставку на Хенге. Над идеей использовать удлинение рук мы вместе посмеялись: только отгрызенных зверьми конечностей мне не хватало для полного счастья. А вот идея превращать часть себя во что-то, способное удержать кабана или даже кого крупнее, заслуживала тщательного обдумывания. Мы долго думали, на чём остановиться. Полоски ткани, верёвки, та же проволока, пусть при усилении чакрой и должны были быть неразрушимы, но это опять-таки, при достаточном контроле. Я решила начать с вырывающихся из рук цепей, дабы потом, когда у меня станет лучше с контролем, перейти на проволоку, разрезающую врага. Идея сработала, пусть и не в той мере, что мне хотелось. Создать цепь длиннее десятка метров у меня получалось, а вот управлять ей — уже не очень. Ну, таким меня было трудно расстроить — о предстоящих мучительных тренировках я знала и так.
*
Поразительно легко давалось фуиндзюцу, и это всё больше и больше укрепляло мою решимость порасспрашивать ублюдочного Зосуи и остальных мразей из Кусы. Впрочем, Зосуи достаточно — если для присмотра за двумя (пусть и весьма ценными) гражданскими приставили целого джонина, значит, он в курсе деталей своей миссии.
Через два дня у меня получилось создать свой первый свиток запечатывания, а через три — утяжелитель. Пусть он был всего лишь полоской бумаги, усеянной символами, и пускай внутрь я могла запечатать не больше пары десятков килограммов камней, но это был решительный прорыв.
Материалом для опытов в ирьёниндзюцу я сначала решила сделать пойманную рыбу. Рыба исправно билась, открывала и закрывала рот, после чего умирала. Полное разочарование. Поэтому следующими на очереди стали зайцы. Впервые я почувствовала по отношению к ушастым засранцам нечто, схожее с чувством вины. Они истошно верещали, они бились в конвульсиях, они всячески пытались вырваться и убежать, раня своё тело о нин-проволоку, но с ними мои дела пошли на лад. Нервная система зайцев, а значит и каналы чакры, были гораздо ближе к человеческим, чем у любой, пусть даже самой большой рыбы. И одна из моих верных подруг Буншин-чан, сосредоточившись на несчастном зверьке, всегда могла дать ценные советы и подсказки. Первым, пусть и вполне ожидаемым умением, стало убийство с помощью чакры. Я не обольщалась — то, что подействует на глупое животное, необязательно сработает с человеком, и уж тем более с подготовленным шиноби. Рано или поздно мне придётся найти двуногие подопытные экземпляры, и я знаю, к какой деревне они будут принадлежать. Но одного убийства мне было мало — с подобным прекрасно справился бы и кунай. Нет, перед тем, как очистить землю от некоторых отбросов, мне с ними нужно хорошенько поболтать. И для этого нужно совсем немного — чтобы собеседник не дёргался. Если ублюдку будет при этом больно — станет приятным бонусом. Буншин-чан приносили и приносили мне новых зайцев, но добиться желаемого не получалось. Не хватало знаний по анатомии, и эти знания достать было просто неоткуда — в Академии Конохи, очевидно, рассчитывали, что научившийся убивать врагов шиноби, в случае возникновения дополнительных потребностей, займётся самообразованием и пойдёт в библиотеку. Жадные ублюдки! А если вашему генину понадобится пленник?
Мне пришлось ожесточённо работать над Кагура Шинган, сосредотачивая дзюцу на единственной цели, добиваясь того, чтобы стали видны каналы и тенкецу. Учитывая то, что собственной чакры, как и чакры Буншин-чан, я не видела (иначе я сама бы себя слепила), зайцы взяли на себя и роль анатомических пособий. На шестой день пребывания в лесах я, наконец-то увидела среди слабого покрова чакры зверька нечто, схожее с тонкой сеткой кровеносных сосудов. И когда, наконец, у меня появился ориентир, дело пошло веселее. Я стала замечать каналы всё лучше, лучше и лучше, но ни следа тенкецу обнаружить не удалось. Заодно стало понятно, что рыба в качестве подопытного экземпляра — штука довольно странная. Система циркуляции чакры у рыб была невероятно примитивна. Я не знала, хорошо это или плохо. Наверное, для тренировок начинающих ирьёнинов — прекрасно, но для меня или какого-нибудь Хьюги, способного видеть даже больше, чем я — напрасная трата времени.
Даже не видя тенкецу, мне удалось направить чакру в каналы зайца так, чтобы она, резонируя, нарушала ток чакры. И это действие принесло положительный результат. Зверёк застыл и почти что окаменел, а после пары десятков секунд его чакра стала растворяться в пространстве и он, даже не дёрнувшись, умер. Это напомнило мне о том, что для жизни нужно дыхание и сердцебиение, а значит моё супер-дзюцу нуждалось в доработке.
Как только стало получаться хождение по воде (что, к моему изумлению, заняло не больше пары дней), я стала использовать водную гладь озера в качестве тренировочного полигона. Пересечённой местности и деревьев мне хватало и на частых вылазках на охоту — там я, наконец-то, освоила прыжки с дерева на дерево, пусть это и стало причиной гибели нескольких клонов, пока мы не приспособились. Мы с девчонками в очередной раз порадовались тому, что у нас есть эта великая техника — закончить свой путь в виде обглоданного зверьём трупа со сломанной шеей не хотелось категорически.
И, по мере улучшения контроля, моё Кусари но дзюцу смогло протянуться на почти на двадцать метров, что давало возможность захлестнуть и удержать жертву. Об этом достижении тут же узнала большая рыбина, которую мы с девчонками с удовольствием съели.
*
Появление в моём арсенале нового дзюцу тут же открыло новые перспективы. Кабаны перестали быть диким опасным зверьём, а плавно перетекли в разряд «добычи», или, скорее, «источника чакры». Несколько удачных вылазок, позволяющих создавать новых и новых Буншин-чан, наполнили меня оптимизмом. И, к моему стыду, сделали самонадеянной.