Шелестят паруса кораблей
Шрифт:
— Дорогой мой, представляю, как тебе тяжело!
Он приник к ней всклокоченной головой и так замер.
— Если разрешите, Петр Иванович, я пойду к себе на судно, — прервал тягостное молчание Лутковский. — По дороге я уже сообщил на «Эммануил» Матюшкину.
— Да, да, — поднялся с дивана Рикорд. — Я постараюсь устроить вам поездку в столицу. Надо поддержать Евдокию Степановну. Пошлю с вами письмо министру...
...Проводив жену, отплывшую в шлюпке на берег, Рикорд вернулся в каюту и приказал вестовому зажечь в ней все огни. Спать он уже не мог, в тяжелом раздумье вышагивал от стены к стене.
Задержался у настенного календаря с крупной витиеватой цифрой 1831 и обвел траурной рамкой 29-е число июня. Несколько минут стоял у книжного шкафа, вынимая книги Головнина, раскрывая и перечитывая дарственные надписи... У висевшей на стене большой карты полушарий остановился надолго, с волнением прослеживая линии путей, пройденных вместе с другом. Путей долгих, удивительных, трудных...
Разве можно их забыть? Никогда!
Навсегда в памяти русских моряков и русского народа останутся походы и дела замечательного путешественника, ученого и кораблестроителя Василия Михайловича Головнина. На них — печать истории русских подвигов и русской славы.
Игорь Неверов
ЗАВЕТНЫЕ ВАШИ ШЕПТАТЬ ИМЕНА
Очерк
(текст отсутствует)