Шепот стрекоз (сборник)
Шрифт:
– Она просто хочет отблагодарить вас, профессор, – сказал амбал, который был справа.
– Не стоит благодарности! Нет, нет, я не заслужил! Да и не в том я возрасте, понимаете ли…
– Ну, как знаете, – обиженно произнесла Безлицая.
– А не хотите посмотреть, как я выгляжу в натуре, профессор?
– Что? – переспросил профессор в надежде, что ослышался.
– Мой деторг, – жеманно заявила безлицая и тут же поправилась, – бывший деторг, совершенно исчез, коварный. Его затянуло в меня, как в трясину.
– И… и вас… это не… беспокоит? – заикаясь, вымолвил профессор, всё ещё опасаясь, что и его насильно затянут в эту самую трясину.
– Наоборот! Не хотите взглянуть на плоды своего труда?
– Нет… нет… в другой раз… я сейчас очень занят!
– Спасибо, профессор, – сказал тот, что слева. – Нам давно хотелось его…
– Её, – поправил тот, что справа.
– Да! Её …поиметь. И вы нам помогли, – закончил тот, сто слева.
– Вы вернули нам вкус к жизни, – добавил тот, что справа.
Безлицая игриво толканула бедром одного, потом другого:
– Не шалите, мальчики! А я-то как счастлива!
– Ну что ж… раз вы счастливы, то…
Амбалы кивнули одновременно и развернулись на выход.
– Поздравляю!
– Спасибо, профессор! А может, всё-таки… я их выгоню? Чтоб вы не смущались.
– Я же сказал, занят.
– Жаль, – безлицая плотоядно поджала нижнюю, распухшую от ботокса, губу.
Проводив неожиданно обретшую своё счастье троицу, профессор, пристыжённый увиденным, взял в руки рабочую тетрадь и уже хотел было разорвать её на части и бросить в корзину, но тут появился Алик. В противовес предыдущим гостям, он был мрачней демона. И если бы профессор не знал его, то подумал бы, что его пришли убивать.
– Что случилось, Алик?
Алик молча достал из сумки бутылку водки, разлил по стаканам и также молча выпил. Тут же налил ещё.
– Что с тобой? Кто-то умер?
– Хуже, – наконец произнёс Алик чужим голосом.
– Что может быть хуже? Говори же!
– Он… ушёл от меня.
– Кто ушёл? Говори яснее!
– Она… Марина… У неё пропала грудь… совершенно пропала! И выросли усы. Она стала он. И он бросил меня. А я так его… то есть, её любил!
Алик зарыдал. Профессор схватил со стола стакан с водкой и опорожнил его залпом.
– Я всё понял. Прекрати, Алик. Что произошло, то произошло. Значит, твоя Марина изначально должна была быть мужчиной.
Алик с трудом подавил рыдания.
– Как?!
– А ты – бабой! – добил профессор. – Если не сумел отговорить её от этого дурацкого сеанса. А как твой палец поживает?
Алик молча снял ботинок и показал профессору ногу с отсутствующим мизинцем.
– Понятно… – процедил профессор в задумчивости.
Алик вдруг упал на колени и взмолился:
– Сделайте из меня женщину, док… в натуральную величину!
– Ты бредишь, Алик.
Через полчаса, утомлённый страданиями да изрядным количеством выпитой водки, Алик завалился на диване и заснул сном ни о чём не ведающего младенца. А профессор посмотрел на часы и опрометью выбежал из дворницкой на улицу. Через пять минут он стоял перед дверью Марины Рябовой. Была суббота, первый час ночи.
– Извини, за поздний визит, я…
Марина Александрова была одета по-домашнему. Она грустно и в то же время приветливо улыбнулась.
– Всё нормально, Геля. Я ещё не ложилась. Ужинать будешь?
– Да… нет… постой!
– Ты сегодня какой-то не такой…
Она протянула руки, чтобы обнять Ангела Горбина, но он тут же выпалил с порога:
– Марина, я почти нашёл! Правда, есть одна заковыка, которую пока нельзя обойти. Но я постараюсь…
Марина Александровна опустила руки.
– Заковыка?
– Видишь ли, всеобщее обновление организма невозможно без стирания полученной за всю жизнь информации. Мозг должен возвратить себя к первоначальному состоянию.
– Вот и замечательно!
– Ты не понимаешь… Вдумайся,
стирается наша память
. То, какие мы сейчас, исчезнет из нашей головы. Мы не будем помнить о том, какой путь прошли. Не будем помнить, что хотели вернуться в прошлое ради перемены будущего, понимаешь? Всё начнётся сначала и будет развиваться так, как будет развиваться, независимо от наших сегодняшних устремлений…
– Да поняла я, Гель! Ну и бог с ним. К чему нам возвращаться в прошлое, если сейчас мы рядом.
Наверное, профессор не услышал, что сказала ему Марина Александровна, потому что продолжал, как глухарь, токовать своё:
– Возможно, мы с тобой даже не встретимся. А если и встретимся, то я так же буду занят своими мыслями, и твоя любовь ко мне останется такой же невостребованной. И только пройдя вторично, и не обязательно такой же, жизненный круг до нашего сегодняшнего возраста, мы поймём – всё было бессмысленно.
– Ты умный, Геля. Может, даже гениальный, но… извини, немножко сумасшедший. Не надо думать о прошлом. Можно я тебя просто обниму?
– Погоди, погоди… мне пришла в голову одна идея… Возможно, я нашёл выход… Прости, я должен срочно отлучиться… Я обязательно что-нибудь придумаю, Марина! Я придумаю! Вот увидишь!
Профессор выскочил из квартиры, оставив дверь нараспашку. Марина Александровна в недоумении выглянула на лестничную площадку, притворила дверь, прошла к окну и, наблюдая, как Ангел Горбин перебегал через улицу, выдохнула с грустью:
– А надо ли?…
2014 год.
Любимый durak