Шестерки умирают первыми
Шрифт:
– Кажется, я нашла. Фирма «Вариант» объявляет о прекращении своей деятельности и предлагает всем, у кого есть к ней претензии, предъявить их в течение месяца со дня опубликования объявления.
Дмитрий бросился в комнату.
– Где? Покажи!
– Вот здесь, я обвела карандашом.
Он внимательно прочитал набранный мелким шрифтом текст. Так и есть, «Вариант» пошел по тому же пути, что и его предшественник «Артэкс». Но почему? Неужели Сережка Русанов где-то сделал неосторожное движение и спугнул их? Обидно. Серега – опытный сыщик, но от ошибок не застрахован никто. В конце концов, и сам он,
– Это то, что ты искал? – спросила Кира, внимательно наблюдавшая за ним.
– Да. Спасибо тебе.
– Ты расстроен?
– Конечно. Теперь они с чистой совестью уничтожат все документы по золотосодержащим отходам и придумают еще какую-нибудь аферу, создадут новую фирму и начнут все сначала. Конечно, рано или поздно я их вытащу на свет божий, они от меня не уйдут. При условии, разумеется, если меня не посадят за взятку, которую я не брал, или за убийства, которых я не совершал. Но все равно жалко: столько трудов псу под хвост. Тарасова из-за этого убили, Славку Агаева убили, мне столько крови попортили, а потом взяли и самоликвидировались. И хрен их теперь уцепишь за что-нибудь.
После обеда и до самого вечера Платонов занимался ремонтом квартиры, не произнеся больше ни слова. Кира вымыла посуду и взялась за стирку. Закончив работу, Дмитрий пошел в ванную мыться, открыл дверь и обомлел: Кира стояла на краю ванны на одной ноге, приподнявшись на цыпочки, и развешивала свежевыстиранное белье.
– Немедленно слезай, – испуганно зашипел он, – ты же упадешь и расшибешься.
– Не упаду, – невозмутимо ответила она. – У меня хороший баланс, я никогда не теряю равновесия.
– Слезай, я тебе говорю, – рассердился Платонов. – Я сам белье повешу.
Он протянул руки, осторожно снял Киру и аккуратно поставил на кафельный пол. На какое-то мгновение они оказались слишком близко друг к другу, и Платонов снова увидел знакомую вспышку загадочного пламени в глубине ее глаз. Он замер, подумав, что уж тут-то ему от поцелуя не отвертеться, но в ту же секунду Кира, едва заметно качнувшись ему навстречу, мягко отстранилась и отступила назад.
– Развешивай белье, а я пойду готовить ужин, – с легкой улыбкой сказала она, выходя из ванной.
Поздно вечером, перед тем как идти спать, Кира напомнила ему, что завтра суббота.
– Мне нужно везти продукты родителям. Ты подумай, в какое время я тебе не буду нужна, и я быстренько съезжу. Если хочешь, сделаем, как в прошлый раз. Я уеду поздно вечером в субботу, а вернусь в воскресенье первой электричкой.
– Я не хочу, чтобы ты ездила поздно вечером, – возразил Платонов. – Кругом полно всякой пьяни и хулиганов. И потом, ты же слышала, как по телевизору рассказывают об убийце, разгуливающем по Подмосковью.
– Ну и что ты предлагаешь? Не ездить я не могу, а уж когда мне ехать – решай сам.
– Может быть, завтра с утра? – предложил он. – И после обеда – обратно, чтобы вернуться засветло.
– Я тебе не нужна завтра?
– Кира, милая моя, ты мне нужна постоянно, – улыбнулся Дмитрий. – Но я же не могу заставить твоих престарелых родителей умирать с голоду из-за этого.
– Хорошо, так и решим. Завтра с утра я поеду и к вечеру вернусь.
Лежа на раскладушке в кухне, Платонов привычно прислушивался к доносящимся из комнаты звукам. Вот Кира раскладывает диван, стелет постель. Шорох газет – Кира убирает их с журнального столика, интересно, куда? Платонов насчитал четыре шага, значит, если он правильно помнит расстановку мебели в комнате, газеты перекочевали на полку под телевизором. Мягкий щелчок – она зажгла светильник над диваном, снова шаги и щелчок более громкий – выключила верхний свет. Еще один еле слышный стук – пластмассовая пуговица шелкового халатика, небрежно брошенного на кресло, стукнула о полированную поверхность подлокотника. Вздох пружин. Шелест переворачиваемых страниц – Кира любила читать перед сном.
Прислушиваясь к Кире и представляя мысленно все ее движения, Платонов вдруг почувствовал острую тоску по жене, Валентине. И дело было вовсе не в том, что ему захотелось близости с женщиной, нет, напротив, близости ему не хотелось совсем, слишком в сложной и тревожной ситуации он оказался, чтобы тосковать по сексу. Просто он был очень привязан к жене, ценил ее, дружил с ней и, расставаясь, обычно очень скоро начинал скучать. Да, он любил Алену Русанову, он испытывал одновременно нежность и восторг, обнимая ее, но почему-то никогда по ней не скучал и без нее не тосковал. Он не задумывался над объяснениями такого феномена, просто принимал его – и все.
3
После посещения Совинцентра Настя разыскала эксперта Олега Зубова, вечно хмурого, всегда чем-нибудь недовольного и постоянно жалующегося на здоровье. Впрочем, все прекрасно знали, что на настроение Олега внимания можно не обращать, потому что оно всегда плохое, а экспертом он был первоклассным, и что самое главное – работу свою любил и делать ее не ленился.
Зубова Настя застала с огромной дымящейся кружкой в одной руке и безразмерным бутербродом – в другой. Он сидел в низеньком кресле, вытянув непомерной длины ноги и расслабленно прикрыв глаза.
– Тебя можно отвлечь? – робко спросила Настя, подходя к Зубову и стараясь не споткнуться о его ноги.
– Нельзя, – буркнул тот сквозь зубы, продолжая медленно жевать бутерброд. – Я после суток, меня нет.
Настя бросила взгляд на часы – половина пятого. Суточное дежурство заканчивается в десять утра, и если Олег до сих пор не ушел домой, то можно представить, как сильно он устал.
– Ты собираешься уходить?
– Уйдешь с вами, – снова процедил он, слегка пошевелив вытянутыми ногами, что, по-видимому, должно было обозначать страстное намерение уйти отсюда, которому осуществиться не дают плохие мальчики-милиционеры. – Развели бандитов и воров, понимаешь ли, а потом честному эксперту продыху нет. Ты чего пришла?
– В любви объясняться буду.
Олег вяло приоткрыл один глаз, откусил от полуметрового бутерброда изрядный кусок и снова начал медленный процесс пережевывания пищи с закрытыми глазами.
– Начинай, – изрек он через некоторое время.
– Олеженька, ласточка моя, ягодка моя красненькая пупырчатая, – начала Настя вдохновенно, ибо знала, что от нее требуется только одно – разбудить эксперта.
– Какая ягодка?
Зубов быстро открыл оба глаза и приподнял голову, при этом на его длинном лошадином лице мелькнул неприкрытый интерес.