Шестерня
Шрифт:
– О чем ты?
– Зубило нахмурился.
– Что значит не довели?
Шестерня лишь махнул рукой, решительно произнес:
– Пойдем дальше. Там, на месте, разберемся, что за огни, для чего он туда шел, и почему не дошел.
– А с ним что?
– Бегунец растеряно указал на мертвеца.
– Так и оставим?
– Оставим, - Шестерня кивнул, - а что еще? Ну, можешь с собой взять, если хочешь, или с горки сбрось. Тут уклон хороший, как раз до низу докатится, если толкнуть хорошенько.
У Бегунца отвисла челюсть, Зубило покачал головой, Шестерня же зашагал дальше, словно ничего не произошло, а мертвец на обочине и не мертвец вовсе, так, булыжник, а то и вовсе невзрачный кустик плесени.
И вновь под ногами похрустывают камушки, скрипят, выскальзывают из-под подошв, заставляя мельком смотреть вниз, с усилием отрывая взор от раскрывающегося величественного зрелища. Огни, что казались такими мелкими, увеличились, заполонили собой пространство, добавились новые, не видимые сверху. Многочисленные всполохи и искры загадочно мерцают, неотрывно следя за незваными гостями. Будто по дну заполненного чернотой провала бродят неведомые существа, поблескивают огоньками глаз. А если немного расфокусировать взор, так, чтобы охватить окружающее одним разом, кажется, что это не отдельные глазки, а единое, заполнившее бездну, существо настороженно поблескивает бесчисленными багровыми зрачками.
Гул, до того едва различимый, усилился, распался на отдельные звуки. Что-то ухает, редко и тяжело, но настолько сильно, что под ногами подрагивает скала, бубенцами рассыпается звонкий перестук, едва слышимые, доносятся смутные шумы, невнятные, и не зримые в затопившей глубины извечной черноте.
Из-под ноги выскользнул камень, обиженно стуча, унесся куда-то вниз. Оторвавшись от зрелища, Бегунец проводил беглеца взглядом, сказал с грустью:
– У меня никак не идет из головы тот несчастный. Почему он погиб? Не поступаем ли мы безрассудно, спускаясь сами не зная куда?
– Не спустимся - не узнаем, - пожав плечами, ответил Зубило.
– Взгляни на мастера. Прет, словно в корчму по знакомой тропке. Никаких сомнений.
– Сомневаться надо было раньше, - буркнул Шестерня странным голосом.
– Сейчас поздно.
– Это почему?
– отозвались спутники в удивленье.
– Хозяева пожаловали.
Он остановился, замер, всматриваясь во что-то перед собой. Парни поспешили следом, встали по обе стороны, изо всех сил вытягивая шеи, и тараща глаза, чтобы получше разглядеть, что этакого увидел мастер. Неподалеку, у поворота, едва видимые, темнеют два силуэта. Демоны, чудовища, неведомые странники? Миг, и силуэты выдвинулись, протаяли деталями.
Черные, блестящие доспехи облегают тела, на плечах кожаные перевязи ремней, руки сжимают пики с заостренными иззубренными оглавьями. Доспехи необычны, а оружие устрашающе, но не это привлекает взгляд. Намного, намного удивительнее лица воинов. Спутанные гривы иссиня-черных волос, огромные, заполненные тьмой глаза, и... кожа, не привычная, розовая, как у любого пещерника, или бледная, словно присыпанная мелом, как у вершинников, и даже не желтоватая, как у опаленных светилом людей... Темная, почти черная, как заполнившая глубины тьма.
ГЛАВА 5
– Подземники, - одними губами выдохнул Бегунец.
– Они самые, - с досадой прошептал Зубило.
– Вот уж не верил, а поди ж ты, - хмыкнул Шестерня.
– Хотя, после того вершинника...
– Он воздел руку в приветственном жесте, сказал с подъемом: - Здорово, мужики. Вы не поверите, но в горле пересохло - мочи нет. Где тут ближайшая корчма?
Ответа не последовало, лишь тусклые отблески фонаря сверкнули в глазах. Поежившись под тяжелыми взглядами незнакомцев, Бегунец прошептал:
– Может они не понимают?
– Чего не понимают?
– откликнулся Зубило шепотом.
– Сказано же - корчму ищем.
– Или немые, - не слушая, продолжил Бегунец.
Не отрывая взгляда от незнакомцев, Шестерня чуть слышно проворчал:
– Что-то не нравятся мне эти немые. Пойдем, пока голоса не прорезались.
– Разведя руками, сказал, обращаясь к подземникам: - Ну, не знаете, так не знаете. Караульте дальше, или, что вы тут делали... А мы пойдем, пойдем.
Осторожно, бочком, он двинулся вперед, аккуратно обойдя воинов, зашагал дальше. Едва касаясь земли, парни засеменили следом, втянув головы в плечи, юркнули мимо фигур, застывших черными изваяниями. Воины растворились во тьме, но парни то и дело оглядывались, Бегунец с испугом, а Зубило с подозрением, всматривались во тьму. В очередной раз оглянувшись, Зубило процедил:
– Не нравится мне все это.
– Что именно?
– Шестерня по-прежнему не отрывал взгляда от огней, что за время спуска заметно приблизились, и словно бы увеличились числом.
– Почему эти подземники не сказали ни слова? Ведь не просто так стоят. Почему пропустили? Откуда взялись здесь? Ведь их вотчина намного восточнее.
– Я тоже совсем не здесь родился.
– Шестерня пожал плечами.
– Но, видишь как получилось. А что молчат - так племя их такое, бессловесное.
Зубило сдвинул брови, сказал упрямо:
– Допустим. Но почему пропустили? При оружии, без заплечных мешков, что значит - не охотники. К тому же стоят, не двигаются.
– Охраняют?
– предположил Бегунец осторожно.
– То-то и оно, - Зубило кивнул, - что охраняют. Так почему пропустили?
Шестерня взъерошил бороду, сказал в раздумье:
– Ты же не знаешь, что именно они охраняют, и от кого.
– С какой бы ни охраняли, - Зубило вскинулся.
– Должны остановить. Обязаны!
– Охранять можно вход, а можно и выход. Ты уверен, что все понял правильно?
Шестерня так и не повысил голос, но от его слов повеяло такой жутью, что парни ощутили, как на загривках встопорщиваются волосы. С трудом удерживая пренебрежительное выражение лица, Зубило поинтересовался, стараясь, чтобы голос звучал отстраненно:
– По-твоему нас не выпустят?
– Может уйти сейчас, пока не поздно?
– побледнев, пропищал Бегунец в панике.
– А разве еще не поздно?
– Шестерня насмешливо изогнул бровь. Окинув взглядом спутников, впавших в полуобморочное состояние, произнес ободряюще: - Не забивайте себе головы, ребята. Как соберемся уходить - уйдем. Но ведь мы пока не собираемся.