Шестерня
Шрифт:
Шестерня мгновенье раздумывал, отозвался:
– Нет смысла. Это у вас так сложилось, что не оказалось мастера. В других наверняка есть. К тому же тварями теперь никто не управляет, так что опасности нет. Ну, сожрут в кои-то веки одного - двух заплутавших... Не велика потеря. К тому же, что-то расхотелось мне договариваться с местными старостами.
– Он мрачно усмехнулся.
– Себе дороже.
– Так куда пойдем?
– повторил Зубило упрямо.
– В неизвестность? Мы никогда не заходили так далеко.
– Значит зайдем, - отозвался Шестерня беспечно.
– Еды взяли?
– Во!
– Бегунец похлопал по заплечному мешку, выпятившемуся горбиком из-за плеча.
– На пару дней точно.
Проход зазмеился, то расширяясь до размеров дома, то сужаясь так, что приходилось протискиваться боком. Шестерня шел неторопливо, лишь время от времени поглядывал по сторонам. Помощники только и делали, что вертели головами, Интереса удостаивалось все: желтоватые пучки плесени, украшенные капельками влаги, выступившие из свода друзы кристаллов, загадочно поблескивающие в отсвете фонаря, вкрапления металлических жил, испятнавшие стены разноцветными брызгами.
Бегунец то и дело всплескивал руками, громко восторгался, заметив очередную диковину, ненадолго замирал, впитывая взглядом и касаясь пальцами. Зубило держался отстраненно, однако любопытство раз за разом прорывалось через напускное спокойствие, сквозило в движениях, лихорадочно блестело из глаз. Он не выдерживал, останавливался рядом с товарищем, разглядывая особенно крупный кристалл, или гроздь сталактитов, угрожающе топорщащихся со свода корявыми лапами.
Порой попадались свертки: мрачные, черные трещины стен. Иногда проход ветвился, распадался на несколько частей. Свертки Шестерня пропускал не глядя, а на развилках ненадолго замирал, после чего выбирал одну из сторон, и уверенно шел дальше. Миновав очередную развилку, Зубило поинтересовался:
– Скажи, как ты выбираешь путь?
– С чего взял, что я выбираю?
– Шестерня в удивлении поднял бровь.
– Иду, куда глаза глядят.
Зубило прищурился, сказал с хитринкой:
– Идти - идешь, да выбираешь. Какие-то места проходишь не глядя, но кое-где останавливаешься, раздумываешь, куда свернуть. Шел бы наобум, кто бы спрашивал?
– А может я уже здесь хаживал?
– Шестерня усмехнулся.
– Останавливаюсь, чтобы освежить память.
Зубило мгновенье подумал, помотал головой.
– Нет. Ты сказал, что пришел с верхних горизонтов. А мы все время идем под уклон.
– Правда твоя.
– Шестерня кивнул.
– Я, хоть и пещерник, но все больше по поверхности хаживал. Хорошо там, тепло, светло, и работы вдосталь.
– Так все-таки?
– Зубило взглянул выжидательно.
Шестерня взъерошил бороду, задумчиво произнес:
– Есть внутри некое чувство: туда ходить не нужно, а сюда можно. Обычно не обманывает.
Затаив дыхание, Бегунец прошептал:
– А что чувствуешь, почему не нужно? Какая-то опасность, неожиданность?
– Какая уж тут опасность.
– Шестерня махнул рукой.
– Обычные тупики. Или, скажем, свод ослаб, порода нестабильна. Что значит, ступать надо мягче, да дурниной не орать.
Зубило сказал с великим уважением:
– Это редкий дар, камень чувствовать. Говорят, раньше, считай каждый второй камень чуял. Драгоценные породы отыскивал, золотые жилы. Но потом все повыродились.
Шестерня скривился, словно от зубной боли, сказал с досадой:
– Глупости это все.
– Что глупости?
– Бегунец распахнул глаза.
– Глупости и байки. Как можно не знать места, где живешь? Смотри вокруг, да примечай. Где какие металлы спрятаны, какой звук у камня, как слои породы перемешаны...
– И что, сможешь чувствовать?
– спросил Зубило неверяще.
– Сможешь знать, - отрезал Шестерня.
– А потом, со временем, как знание вглубь уйдет, и думать не придется.
Зубило смолчал, однако, судя по недоверчивому выражению лица, так до конца и не поверил. Мало ли, что мастер говорит. На то он и мастер, чтобы что-то объяснять, а что-то умалчивать. Было бы так просто, все бы мастерами были. Да только таких днем с огнем не сыскать, все больше косорукие да бестолковые попадаются.
– А ведь тут кто-то недавно проходил, - неожиданно произнес Бегунец, указывая куда-то под ноги.
Шестерня лишь мазнул взглядом, зато Зубило подошел, нагнулся, некоторое время рассматривал мятый, почерневший лоскут, сказал:
– Похоже на обрывок одежды. Вот только не пойму, что это за темные пятна. Грязь, масло, а быть может кровь?
Перед внутренним взором замаячили оскаленные пасти чудовищ. Неужели и здесь? Однако, Шестерня лишь тряхнул головой, отгоняя неприятную мысль. Мало ли откуда взялся на пути обрывок? Мало ли в чем испачкана ткань. И, даже если это действительно кровь, какой можно сделать вывод? Вон, у него до сих пор все руки в царапинах, а на рукаве кровь, что ж теперь, метаться с воплями? Отвлекая помощников, что прикипели взглядом к лоскуту, сказал:
– Чем разглядывать грязь, лучше перекусим.
Парни послушно развязали мешки. Зубило вытащил шмат мяса, вцепился зубами. Бегунец достал стянутые ниточкой листья, принялся щипать, задумчиво глядя перед собой. Однако, нет-нет, да косился на тряпицу, хмурился, после чего вновь отводил взгляд, вновь погружался в раздумья.
Закончив с найденными в мешке тюремщика остатками пищи и воды, Шестерня оглядел спутников. Те успели наесться раньше, и теперь сидели, ожидая лишь слова мастера. Перехватив взгляд, оба поднялись, забросили мешки на плечи. И вновь стены проплывают мимо, под ногами похрустывают камушки, а в голове, умиротворенные едой и убаюканные размеренным шагом, вяло ворочаются мысли.
Дорога натоптана, и рано или поздно на пути попадется очередное поселение, где, если будет на то воля Прародителя, будет достойная работа. Конечно, вряд ли получится также удачно, как в предыдущей деревне. Чтоб такой хороший заказ, да еще и в сжатые сроки. С другой стороны, скорее всего не возникнет таких сложностей с оплатой. Хотя, если подумать, добрый удар кулаком, да пара прогулок к вершине деревни, не такой уж сложный способ вернуть долг.
А еще лучше было бы наткнуться на гнездо самоцветных камней, или золотую жилу. Кирка, мешок, немного терпения, и вот уже готов задел для будущего процветающей корчмы. Говорят, в глубинах попадаются такие места, что за седьмицу можно обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь. Говорят. Вот только счастливчиков таких что-то не попадалось. Желающих разбогатеть по быстрому, уже сегодня отправляющихся на поиски, хватало с избытком. Но никто не притаскивал забитые до отказа мешки, не хвалился роняющим от зависти слюни сотрапезникам россыпями сокровищ. Спустя седьмицу - другую, мечтатель вновь появлялся в корчме, но располагался все больше по углам, подальше от яркого света и любопытствующих глаз. Наверное потому, что не хотел расстраивать окружающих внезапным достатком, и вызывать зависть недавних товарищей. Наверное.