Шестеро в доме, не считая собаки
Шрифт:
А может быть, все это отболит, отпадет, отшелушится, как обожженная солнцем кожа, и он научится быть, как мы, сонным, равнодушным или станет, как та миленькая, вполне скромно одетая девочка, которая кричала мне: «Нас Родина призывает работать в пионерский лагерь, а вы своим „незачетом“ мешаете мне откликнуться на призыв Родины». О вкусах, как говорится, не спорят, но, по мне, лучше раскраситься, как индеец на тропе войны, чем помянуть слово «Родина» в таком контексте.
Или мальчишка не выдержит этого вечного напряжения, борьбы, противостояния — не все, между прочим, выдерживают — и сделает то, о чем полусерьезно говорил: «Мне сейчас остается только повеситься», и не войдет в историю никем, но его-то учителя, хотевшие, как лучше, чтоб был человек умеренный и аккуратный, неужто и они не войдут в историю нашей педагогики с надписью: «Осторожно, злая учительница!» «Самое трудное — работать с родителями» — в этом, кажется, сходятся все учителя, потому что никак не могут примириться с этими нелепыми мамами, которые твердят, что мальчик моет какую-то там посуду, когда у него по математике двойка на двойке. С тупыми отцами, которые все пытаются что-то объяснить, когда в сочинении их дочери тридцать две ошибки! Быть матерью — тоже, наверное, профессия, и непрофессионально матери кивать головой, когда перечисляют недостатки ее ребенка, и не пытаться возразить, защитить свое дитя.
Много лет назад я, восьмиклассница, обстригла косы и обрезала модную челку — с мамой чуть не обморок был. Скандал был до небес, но от крика косы почему-то не выросли, а на следующий день в школе меня вызвали к директору и велели привести мать. «Это из-за прически?» — спросила мама и, услышав утвердительный ответ, подошла к зеркалу и обкорнала челку себе. Так она и сидела перед директором и гордо мотала кривой челкой в ответ на гневные тирады о плохом воспитании. «Боюсь 1 сентября, жду его с ужасом», — написала в редакцию другая мама уже из другого города. Скучная история, потому что было это и есть, и кажется, что и всегда будет. Уже вроде искоренили процентоманию, повсеместно ввели творческий подход, уже и формализма больше нет от Москвы до самых до окраин — а этот мальчишка все никак не осознает, что учение — свет, а неучение, сами понимаете, ведет к второгодничеству, и это совершенно справедливо. Так и маме этой строптивой сказали, когда она свой дурацкий вопрос задала: «Ведь вы его на второй год не оставите?» Так прямо и ответили вопросом на вопрос: «А как вы думаете?» То есть, мол, тут и думать нечего, все по справедливости: он нам хамство, а мы его вежливенько двойкой по голове, он нам безделье, а мы его опять двоечкой. И все мои материнские инстинкты встают на дыбы, готовые в бой за чужого и своих детей, потому что что-то здесь не так, не так, не так с этой справедливостью, с этими двойками и тройками.
Откроешь газету — прямо стон стоит учительский — завышают «отдельные — некоторые — нехорошие» отметки, запретить, не давать завышать, сколько ты наработал — столько и получи, хоть десять двоек по десяти предметам, справедливо чтоб!
И вот я хочу задать простенький вопросик: если такая всеобщая болезнь — завышение, то куда же подевались отличники, товарищи? Или все дети так разом поглупели? Говорят, нет, наоборот, информации больше и того, и сего. Или программа такая сложная, что ее в принципе невозможно усвоить? Опять нет, по литературе и русскому языку, например, за последние годы одни бесконечные сокращения часов и изучаемых произведений.
Помнится, в нашем 1-м классе из 25 человек в первой четверти отличников было 18, а золотая медаль была вещью вполне обычной. Я тут как-то мини-исследование провела, опросила своих коллег лет 45–50 насчет школы, оказалось, чуть ли не каждый третий кончил школу с золотой медалью.
Не «липовые», значит, медали были, это ученые, доценты, профессора.
Нынче у меня дети в школу ходят, и ни в одном классе больше одного, ну в крайнем случае двух отличников не бывает, а часто и ни одного, да и хорошистов раз-два и обчелся. Зато такого ребенка, чтоб не было текущих двоек и троек, фактически нет. У всех — тройки, понимаете, у всех! Могу сказать почему: ну, первое — опять скука: несмотря на все запреты, ставили и ставят за отсутствие линеек, карандашей, ручек, физкультурной формы, угольников, тетрадей, красок, кисточек, альбомов, транспортиров, контурных карт, ластиков и прочая, и прочая, и прочая двойки, а потом, хоть и пять получи, выводится-то средняя — пять плюс два — семь да пополам — три с половиной, ну и чтоб завышения не было — тройка.
Второе — двойки «воспитательные»: не слушал, не сделал, не смотрел, не писал — два по математике и русскому, географии и истории. А также наоборот: делал (голубей), смотрел (в окно), слушал (товарища), писал (записку) — двойки по остальным предметам. Дочка-второклассница приносит двойку по физкультуре: смеялась на уроке. Но ведь не на контрольной по физике — на физкультуре! Ведь для этого и нужна эта физкультура — побегать, попрыгать, посмеяться, поиграть. И родителям: примите меры! Да как же я приму их, если меня нет в классе! Ведь не пишу же я в дневник учителю: примите меры, сын не хочет мыть посуду. Впрочем, я не точна: я должна бы, по мысли авторов школьного дневника, писать доносы на своего ребенка, т. е. ставить оценки (естественно, не завышая их) за домашний труд, за его любовь ко мне, его помощь мне. Когда-то мы такие стишки учили: «Мать за каждое „люблю“ платит дочке по рублю», очень смешно было. А теперь по справедливости: за каждое «люблю» — пятерка, за «отстань» — двойка. Так мы их, детей этих, возьмем в педагогические клещи — и не вырвутся, не вывернутся, всех причешем и уши им вымоем, всех в люди выведем.
Но это я отвлеклась, а «воспитательные» двойки тем временем суммируются с оценками за знания, и ставится средняя тройка. Это еще что — за поведение! Я как-то зашла узнать, почему у сына три по черчению, а учительница мне объяснила: «Мне его характер не нравится!»
Есть еще и вовсе случайные двойки, так называемые коллективные. Класс чего-то взбудоражен: или только что физкультура кончилась, или солнце пригрело, или Иванов смешные рожи корчит — учитель никак не может установить тишину, и тогда он выставляет столбик двоек, всем тридцати пяти ученикам в журнал. А говорят, учителя боятся проверок! Ничего они не боятся, а то бы не было этих аккуратных змеючек друг над другом.
Есть двойки и тройки за помарки и исправления, а начнешь говорить, сразу возражают, что инструкция такая есть, мол, снижать. А уж эту-то в отличие от той, что, дескать, не снижать, не выполнить ну никак нельзя, ни-ни! Не может быть такой инструкции, чтобы каждому первачку за каждую каракулю — тройку, чтоб каждому десятикласснику за каждое зачеркнутое в сочинении слово — один балл долой: нечего тут соображать в процессе, раньше надо было думать!
Учитель вошел в класс — инструкция осталась за дверью, а совесть он взял с собой. У меня дочка-первоклассница как-то понесла в школу макулатуру: «Мама, мы всем классом спасем одно дерево». Вернее, ей было трудно нести, брат за нее тащил до школы, ну а уж обратно она эти пять килограммов бумаги и два литра слез волокла сама — оказывается, надо было связать в пачку, а она в пакете принесла, и у нее не приняли. Честное слово, другой бы ребенок эту бумагу до первой помойки донес, а моя дурочка назад принесла: «Мама, давай свяжем!»
Неужто и на это инструкция есть, чтобы ребенок обязательно плакал всю дорогу до дома? Учительница ее не злодейка, милая и хорошая, но что ж она сама-то не догадалась связать? Не нужна эта макулатура — так хоть выкинь ее, но маленькому-то зачем это безразличие к нему демонстрировать? Может, найдено слово? Учителя БЕЗРАЗЛИЧНЫ к детям, вот они и не смотрят, кто там пошел домой в слезах от записи в дневнике или от очередной двойки, нет им дела, почему мальчишка, набычившись, смотрит в пол и бурчит что-то под нос, какие там обстоятельства, что опять девчонка тетрадку забыла, вот они и твердят это святое слово «справедливость» с утра до вечера, будто они точно знают, кого в какой пропорции карать.
Есть просто подлые занижения, иначе не назовешь. У меня в группе был студент, у него по всем предметам в школе все годы были пятерки, но в 10-м классе ему вывели в году «хорошее поведение», понимаете, не «примерное», а просто хорошее. «Дима, — спрашиваю, — что вы такое сделали, что уж никак нельзя было „пять“ по поведению поставить?» Смеется. Трусы и подлецы ему поставили, но он снисходителен: «Да вы же знаете, медаль так трудно утвердить». И лентяи его учителя, трудно им.
Или вот еще история о «справедливой» оценке. У дочки в классе есть девочка, которую родители, что называется, «держат в строгости», а у бедняжки день рождения совпадает со школьными зимними каникулами. И родители ее предупредили: «Будет хоть одна тройка — ни Нового года, ни дня рождения не будет!» Отменим, так сказать, твое существование, троечница несчастная! Этот родительский «дамоклов кнут» широко обсуждался в классе, и учителя все о нем знали, но по физкультуре девчонке тройку-таки поставили — заслужила за что-то. Не верю, что это справедливо! Не верю, что это и есть новое в педагогике — восстановление справедливости, реформа, борьба с процентоманией.
У меня есть знакомый 83 лет, он рассказывает, как когда-то не выучил математику, а почему — уже забыл. Зато не забыл за 70 лет, как учитель сказал ему: «Вы сегодня не знаете урока, но это случайность, садитесь и выучите в следующий раз». И не поставил двойку. А ученик почему-то не пошел по «плохой дорожке» от этой невосторжествовавшей справедливости, прожил честную, трудовую жизнь. И таким образом поговорим о тех двойках, которые поставлены за незнание урока, уж эти-то справедливые и нужные. Они говорят о том, что ученик Петров 20 сентября данную тему не знал. А если он 21 сентября эту же тему выучил и ответил, то рядом с заслуженной двойкой поставят заслуженную пятерку — но сумма-то опять три с половиной. Ну и что же отражают эти три с половиной? Знания Петрова? Нет, эти знания мы оценили на пять. Его прилежание, но это другая графа. А это ему наказание вместо порки, гуманное такое. Пусть порют несознательные родители (примите меры!), а мы справедливую оценку поставили. А потом за эту же двойку — наказание. Еще и попрекают: «Учишься на двойки и тройки!» Но ведь он исправил! Это не имеет значения. А вот в джунглях, где жил Маугли, был такой Закон Джунглей, одна из прелестей которого состоит «в том, что с наказанием кончаются все счеты. После него не бывает никаких придирок».