Шестые врата

Русуберг Татьяна

– На лестнице, - она заерзала по кирпичам, пытаясь то ли подняться, то ли найти хоть какие-то ориентиры в хаосе камня и капающей воды. – Мы все были на лестнице, когда...

Длиннопалая рука Края уцепила ее за рукав, потянула вверх. Динго ойкнула от боли в подвернувшемся колене, но удержалась на ногах.

– Вот тут? – Глаза скользнули вдоль чумазого пальца поэта и зажмурились. Только напрасно – под веками все равно плыли алые отпечатки ступенек, скалящихся щербато под остатками верхней площадки, и перила, закрученные скрипичным

ключом в пустоту.

– А... ва... – зубы Динго выбили непослушную дробь. – Что произошло?

Край уставился на нее, склонив голову на бок, как умная овчарка:

– Я думал, ты мне это расскажешь. Я-то вообще внизу был, когда у вас тут рвануло. Меня как о перила приложило, - он коснулся ссадины на лбу и раздраженно поморщился, - так я ничего больше и не помню.

– Я тоже не помню, - пробормотала Динго и поймала себя на том, что потирает собственный лоб, будто ясная картинка происшедшего могла вынырнуть оттуда, как джин из лампы Алладина. – А ты никого там не видел... ну, на нижней площадке?

Ей не хотелось верить, что товарищи-сталкеры могли сбежать и бросить их одних в разрушенном здании, но представить их тела погребенными под бетонными перекрытиями было еще невыносимей.

– Не-а, - Край зачем-то подергал дверь ближайшей к ним квартиры. Та скрипнула и повисла на одной петле – вторую срезало ровненько, будто ножом. В темноте коридора что-то тускло блеснуло, шевельнулось.

– Мама! – Динго метнулась назад, врезалась в большое и твердое, запуталась в желтых рукавах.

– Это же зеркало, дура, - Край тряхнул ее, отстраняя. – На стенке напротив двери. И твое собственное отражение.

– А я... – она закусила губу. К горлу подступил непрошенный соленый комок, но усилие воли загнало его обратно. Динго улыбнулась. Чувствовала, что вышло кривенько, но все лучше, чем глупые слезы. – Я его и испугалась. Ты бы себя увидел, тоже бы заорал. Прямо как из фильма про зомбаков.

Поэт неожиданно усмехнулся, провел длинными пальцами по лицу, оставляя грязные разводы на впалых щеках:

– А может, мы зомбаки и есть? Окочурились, а сами и не приметили.

Так родился Шива.

[1]Психология слепых

Число человека

все милые и слабые мои

пропали вы и я одна иду

устали вы и я одна светаю

и лес мой над водою поднимаю

уснули вы и я теперь усну...

– Динго!

Она кашляет, с трудом размыкает слипшиеся веки. Ее подхватывают, тащат за собой. Чтобы не упасть, она хватается за своего спасителя.

Ступеньки в белесом налете штукатурки и бетонной крошке бросаются под ноги. Сзади топчутся неуверенные шаги, кто-то стонет, кто-то блюет, свесившись через перила. Поворот. Ее заносит, чуть не впечатывая в стенку. Снова ступени. Поворот. Ступени… Люди в черном и шлемах с зеркальными щитками лежат направо и налево. Кто-то еще сжимает оружие,

чей-то автомат валяется прямо посреди лестницы. Кто-то неподвижен, кто-то тыкается слепо вокруг, как новорожденный котенок. И это называют гуманным вариантом?

Тут Динго заметила Края, и вся жалость к полицейским, или кем там они были, у нее улетучилась. Парень полусидел, привалившись к ступеням, голова свесилась на грудь. В своей желтой куртке среди черных униформ он казался канарейкой в окружении воронья. Фактор бросился к нему, попытался привести в чувство. Волосы упали со лба, и Динго увидела набухшую кровью и синевой ссадину — вот, значит, чем бойцы пытались проломить перила.

— Некогда теперь! — Дернула Фактора Лилит.

Тот подхватил Края под руку. Вдвоем с Еретиком они взвалили поэта на плечи и поволокли из подъезда. Динго опомнилась, метнулась следом, по пути перескочив через автомат. Сзади слышались торопливые шаги Шивы и невнятный мат кого-то из приходящих в себя полицейских.

Снаружи уже совсем рассвело. Небо багровело над домами, будто его лизали языки пламени горящего мира. Воздух ревел вертолетными винтами. Огромный черный фургон с надписью «Кобра»[1] и хищной змеей во весь борт перекрывал проход от парадного во двор. Динго застыла на пороге, глядя, как загипнотизированная, на высовывающийся из-за капота ствол.

— Стоять! Руки за голову!

Медленно, ощущая нереальность происходящего, она подняла руки. Все настолько напоминало дешевый американский боевик, что мозг отказывался участвовать в этой сцене. Шива осторожно встал рядом. Из-за гула вертолета до нее донеслось:

—… аверное… дитель...

Лилит, оказавшаяся впереди всех, крикнула требовательно:

— Отставить! Свои. Капитан Григорьева, работала в группе под прикрытием.

Ствол заколебался, но из-за капота выходить не спешил.

— Там разберемся. На колени! Всем лечь мордой в землю!

Динго с надеждой смотрела на Лилит — она же из этих, у нее, наверняка, припасен туз в рукаве. Но черноволосая первой плюхнулась на асфальт, за ней — Еретик и Фактор, сначала заботливо опустив Края.

— Вам что, особое приглашение нужно! — Из-за фургона выступил плотный тип, в такой же униформе, как у остальных, только в пилотке вместо шлема. Лица Динго толком не разглядела — зрачки ее сами собой сошлись на черном дуле, казалось, смотревшем ей прямо между глаз. Ноги подкосились, и она почувствовала, как колени ударились о бетон. «Интересно, а как ложиться, когда руки на затылке?» — Мелькнула мысль.

— Ну! — Водитель шагнул вперед, угрожающе дернув автоматом. Динго повалилась животом вперед, в последний момент отвернула голову, чтобы не расквасить нос. Взгляд наткнулся на колени Шивы, впечатавшиеся в асфальт. Полы полупальто шевельнулись, будто что-то пыталось выбраться наружу. «Внутренности! — метнулось в мозгу. — Его выстрелами распотрошило. Только вот почему я их не слышала?»