Шевалье д'Арманталь
Шрифт:
– О мадам, - воскликнула Батильда, - я не знаю, хорошо или плохо о вас говорят; но знаю, что я готова целовать следы ваших ног, настолько вы мне кажетесь доброй и великой!
– Ступайте, дитя мое, ступайте. Если вы разминетесь с герцогом де Ришелье, то, наверное, не узнаете, где его найти, и напрасно будете ждать его возвращения.
– Пойдемте же скорее сударыня, с позволения ее высочества!
– сказала Батильда, увлекая за собой госпожу де Муши.
– Потому что сейчас для меня каждая минута стоит года!
Спустя четверть часа Батильда и госпожа де Муши входили в особняк Ришелье. Против всякого ожидания, герцог был дома. Госпожа де Муши велела доложить о себе. Ее тотчас попросили пожаловать в кабинет, куда она вошла в сопровождении Батильды. Женщины застали господина де Ришелье и его секретаря Раффе за разборкой писем, многие из которых они сжигали, а некоторые откладывали в сторону.
– Боже мой, сударыня, - сказал герцог, увидев госпожу де Муши и направившись к ней навстречу с улыбкой на устах, - какими судьбами? Чему я обязан счастьем видеть вас у себя в половине девятого вечера?
– Желанию заставить вас, герцог, сделать доброе дело.
– Ах, вот как? В таком случае, торопитесь, сударыня.
– Уж не уезжаете ли вы сегодня вечером из Парижа?
– Нет, но завтра утром я отправляюсь в Бастилию.
– Что за шутки!
– Поверьте, сударыня, я никогда не шучу, если речь идет о том, чтобы переселиться из моего собственного особняка, где мне очень хорошо, в здание, принадлежащее королю, где мне очень плохо. Я знаком с этим зданием, вот уже третий раз я туда возвращаюсь.
– Но что же вас заставляет думать, что утром вы будете арестованы?
– Я предупрежден об этом.
– Верным человеком?
– Судите сами.
И герцог подал госпоже де Муши письмо, которое она и прочла:
«Невиновны Вы или виновны, все равно Вам нужно бежать не теряя времени. Завтра Вы будете арестованы. Регент только что сказал во всеуслышание, при мне, что герцог Ришелье, наконец, попался».
– Как вы полагаете, хорошо ли осведомлена особа, написавшая это письмо?
– Думаю, что да, потому что, кажется, узнаю этот почерк.
– Итак, вы видите, что я был прав, когда сказал, что нужно торопиться. Теперь, если то, о чем вы хотите меня просить, можно сделать в течение ночи, говорите, я к вашим услугам.
– Для этого достаточно и одного часа.
– Тогда говорите. Вы ведь знаете, сударыня, что вам я ни в чем не могу отказать.
– Хорошо, - сказала госпожа де Муши, - вот в двух словах, о чем идет речь. Вы собираетесь пойти поблагодарить сегодня вечером особу, которая вас предупредила?
– Быть может, - сказал со смехом Ришелье.
– Так вот нужно, чтобы вы представили ей мадемуазель.
– Мадемуазель?
– с удивлением сказал герцог, повернувшись к Батильде, которая до этой минуты держалась позади, наполовину окутанная темнотой.
– А кто эта мадемуазель?
– Эта бедная девушка любит шевалье д'Арманталя, которого, как вы знаете, завтра должны казнить. Она хочет просить регента о помиловании его.
– Вы любите шевалье д'Арманталя, мадемуазель?
– спросил герцог Ришелье, обращаясь к Батильде.
– О господин герцог!..
– краснея, пролепетала Батильда.
– Не скрывайте этого, мадемуазель. Шевалье д'Арманталь - благородный молодой человек, и я сам отдал бы за его спасение десять лет жизни. Но полагаете ли вы, по крайней мере, что у вас есть средство расположить регента в его пользу?
– Я так думаю, господин герцог.
– Ну что ж, будь по-вашему. Это принесет мне счастье.
– О господин герцог!
– воскликнула Батильда.
– Я решительно начинаю верить, дорогой Ришелье, - сказала госпожа де Муши, - что, как говорят, вы заключили договор с дьяволом, чтобы проникать в замочные скважины, и, признаюсь, теперь я не так тревожусь за вас, зная, что вы отправляетесь в Бастилию.
– Во всяком случае, сударыня, - сказал герцог, - как вам известно, милосердие предписывает навещать узников. Если случайно у вас осталось какое-то воспоминание о бедном Армане…
– Молчите, герцог, не будьте нескромны, и мы посмотрим, что можно сделать для вас. А пока что вы обещаете мне, что мадемуазель увидит регента, не так ли?
– Это решено.
– В таком случае, прощайте, герцог, и да будет для вас легким заточение в Бастилии.
– Вы говорите мне «прощайте»?
– До свидания!
– В добрый час!
И герцог, поцеловав руку госпоже де Муши, проводил ее до двери. Потом, вернувшись к Батильде, он сказал:
– Мадемуазель, то, что я делаю для вас, я не сделал бы ни для кого другого. Я открою вам тайну, которой никто не знает: я доверяю вам репутацию и честь принцессы крови. Но положение серьезное и заслуживает того, чтобы мы пожертвовали ради такого случая некоторыми приличиями. Поклянитесь же мне, что вы никогда не расскажете никому, кроме разве одного человека - потому что я знаю, есть лица, для которых у нас не существует тайн, - поклянитесь мне, что вы никому не расскажете о том, что увидите, и что никто не узнает, каким образом вы попали к регенту.
– Господин герцог, я клянусь вам в этом самым святым для меня - памятью моей матери!
– Этого достаточно, мадемуазель, - сказал герцог, дергая за шнурок звонка.
Вошел лакей.
– Лафос, - сказал герцог, - скажи, чтобы заложили гнедых в карету без герба.
– Господин герцог, - сказала Батильда, - если вы хотите сберечь время, то в нашем распоряжении наемная карета, которая ждет меня внизу.
– Ну что ж, тем лучше. Мадемуазель, я к вашим услугам.
– Поехать ли мне с господином герцогом?
– спросил лакей.