Шевалье д'Арманталь
Шрифт:
– Какой пустяк!
– воскликнул Дюбуа.
– Как пустяк? Разве это пустяк, монсеньер?
– Да, это не деньги.
– Нет, монсеньер, это деньги, и притом большие. И доказательством тому служит то обстоятельство, что король не в состоянии мне их выплатить.
– Да, но эта сумма не сделает вас богатым.
– Получив ее, я почувствовал бы себя свободней. Не стану скрывать от вас, монсеньер, что если из первых денег, которые поступят в королевскую казну…
– Дорогой Бюва, - сказал Дюбуа, - я могу предложить вам кое-что получше.
– Что ж, предложите, монсеньер.
– Ваше благополучие в ваших руках.
– Моя покойная матушка всегда мне это твердила, монсеньер.
– Это лишь доказывает, дорогой Бюва, что ваша матушка была весьма умной женщиной.
– Монсеньер, я к вашим услугам. Что мне надлежит делать?
– Господи, да сущую малость. Вы сейчас, не уходя из моего кабинета, перепишете все эти бумаги.
– Но, монсеньер…
– Это еще не все, дорогой господин Бюва. Затем вы отнесете тому человеку, который дал вам эту работу, и оригинал и копии, словно ничего не случилось. Вы возьмете у него новые документы для переписки и тотчас же принесете их мне, чтобы я мог с ними ознакомиться, а в остальном поступите с ними как с прежними, и так будет продолжаться до тех пор, пока я вам не скажу, что больше не надо.
– Но, монсеньер, - сказал Бюва, - мне кажется, что, если я буду так действовать, я обману доверие принца.
– Ах, так вы имеете дело с принцем, дорогой господин Бюва? А как зовут этого принца?
– Но, монсеньер, мне кажется, назвав его имя, я тем самым его выдам.
– Ну, знаете!.. Так зачем же вы ко мне пришли?
– Я пришел, монсеньер, предупредить вас, что его высочеству господину регенту угрожает опасность. Вот и все.
– Ах, вот как!
– насмешливо проговорил Дюбуа.
– И вы рассчитываете на этом остановиться?
– Да, монсеньер, мне бы этого хотелось.
– Увы, господин Бюва, это невозможно.
– Как невозможно?
– Совершенно невозможно, уверяю вас!
– Господин архиепископ, я честный человек!
– Господин Бюва, вы дурак!
– Тем не менее, монсеньер, мне бы хотелось молчать.
– Нет уж, дорогой мой, вам придется говорить.
– Если я буду говорить, то окажусь предателем по отношению к принцу.
– А если будете молчать, то окажитесь его сообщником.
– Сообщником, монсеньер? Но в каком же преступлении?
– Сообщником в государственной измене… О! Полиция уже давненько следит за вами.
– За мной, монсеньер?
– Да, за вами… Под тем предлогом, что вам не выплачивают жалованья вашего, вы позволяете себе вести крамольные разговоры, подрывающие авторитет государственной власти.
– О монсеньер! Неужели можно сказать…
– Под тем предлогом, что вам не платят жалованья, вы переписываете мятежные прокламации и занимаетесь этим вот уже четыре дня.
– Монсеньер, я обнаружил это лишь вчера. Ведь я не знаю испанского языка.
– Нет, сударь, вы знаете испанский.
– Клянусь вам, монсеньер…
– А я утверждаю, что вы знаете испанский! И доказать это можно тем, что в ваших копиях нет ни одной ошибки. Но это еще не все.
– Как не все?
– Да, не все. Разве этот документ написан по-испански, сударь? Взгляните…
«Завладеть пограничными постами близ Пиренеев и заручиться поддержкой дворян, проживающих в этих кантонах».
– Но, монсеньер, ведь именно этот документ и позволил мне обнаружить заговор.
– Господин Бюва, людей отправляли на каторгу и за меньшие преступления.
– Монсеньер!..
– Господин Бюва, на виселицу попадали и менее виновные, чем вы.
– Монсеньер, монсеньер!..
– Господин Бюва, их четвертовали!..
– Помилуйте, монсеньер, помилуйте!
– Помиловать? Помиловать такого негодяя, как вы, господин Бюва? Я засажу вас в Бастилию, а мадемуазель Батильду отправлю в Сен-Лазар!
– В Сен-Лазар? Батильду в Сен-Лазар! Кто же имеет право так поступить, монсеньер?
– Я, господин Бюва.
– Нет, монсеньер, вы не имеете права так поступить!
– воскликнул Бюва. Боязливый и покорный, пока дело касалось его самого, он внезапно рассвирепел, как тигр, когда беда стала грозить Батильде.
– Батильда вам не простая девушка, монсеньер! Батильда - дворянка, дочь офицера, который спас регенту жизнь. Я пойду к его высочеству…
– Нет, прежде вы пойдете в Бастилию, господин Бюва! А затем мы решим, как нам поступить с мадемуазель Батильдой, - сказал Дюбуа и позвонил в колокольчик.
– Монсеньер, что вы делаете?
– Это вы сейчас увидите.
В кабинет вошел лакей, и Дюбуа приказал ему:
– Конвойного и карету!
– Монсеньер!
– воскликнул Бюва.
– Монсеньер, я на все согласен!
– Выполняйте мое приказание, - сказал Дюбуа, обращаясь к лакею.
Лакей вышел.
– Монсеньер… - взмолился Бюва, простирая к Дюбуа руки.
– Монсеньер, я подчиняюсь беспрекословно!
– Нет уж, господин Бюва. Вы хотите, чтобы вас судили? Пожалуйста. Вы хотите испытать, крепка ли веревка на виселице? Не беспокойтесь, вам доведется это узнать.
– Монсеньер!
– воскликнул Бюва, падая на колени.
– Что я должен сделать?
– Вас повесят! Повесят!! Повесят!!!
– Монсеньер, - доложил лакей, входя в комнату.
– Карета у ворот, а конвойный ждет в прихожей.
– Монсеньер, - прошептал Бюва, по-прежнему стоя на коленях. Он ломал свои маленькие руки и в отчаянии рвал те немногие волосы, которые у него еще остались на голове.
– Монсеньер, неужели вы не сжалитесь надо мной?
– Так вы не желаете назвать имя принца?