Шейх

Гончар Анатолий Михайлович

— Новое сообщение от моего Веденского источника, — секундная пауза, чтобы сделать вдох. — Нужно срочно отзывать группы!

— Поздно, — угрюмо заключил Черных, — они уже ведут бой. — И тут же резко: — Вызывай вертолёты!

— Они не полетят, — уже успокаиваясь, возразил Остапенко, а что толку нервничать, если ты уже ничего не можешь изменить? — В горах поднимается туман.

— Вызывай, и пусть они попробуют у меня отказаться лететь! — и вдруг взглянув на осунувшееся лицо подполковника, бросил: — Сиди, я сам… — после чего подошёл к своему столу и поднял телефонную трубку.

Группа старшего прапорщика Ефимова.

Вадим лежал чуть в стороне от основной группы. Лежал, неудобно подвернув локоть и уронив

голову на ствол снятого с предохранителя, но так и не сделавшего ни одного выстрела АКСа. Вся левая сторона груди, вся левая нога почернела от растёкшейся крови. Губы командира роты были крепко сжаты, а глаза оказались плотно закрыты. С места, где лежал майор, открывался вид на не слишком замаскированную базу, сразу же за которой виднелось русло ручья с крутыми, но не обрывистыми берегами. Сергей встал на одно колено и, тяжело вздохнув, взял командирскую радиостанцию. Затем накинул на шею ремень Фадеевского автомата, сжал зубы и, взвалив на себя ещё тёплое командирское тело, поспешил в обратную сторону. Что заставило Ефимова, уже идя с тяжёлой ношей, обернуться и посмотреть в сторону базы, неизвестно, но он всё же обернулся. А обернувшись и подняв взгляд, не удержался, чтобы не выматериться длинно и витиевато — со стороны ручья, вверх по склону быстро двигалась колонна боевиков. Наметившиеся уже было планы по уничтожению оставшегося противника рушились. Сергей понял, что добить сидящих в окопах боевиков до подхода свежего вражеского резерва он уже не успевает никаким образом. Расстояние до бандитов было никак не больше двухсот пятидесяти метров, и потому нужно было спешить. Ефимов побежал. Побежал, молясь, чтобы его не заметили прежде, чем он успеет скрыться в кустах. Но всё обошлось. По пути подхватив лежавшую на земле винтовку Кудинова, старший прапорщик благополучно добрался до теперь уже своих окопов и, положив тело убитого командира в стороне от раненых, принялся отдавать приказы.

— Аркадий, — Сергей протянул винтовку слегка замешкавшемуся Кудинову, — наблюдать! Баранов, Гаврилюк — МОН — 50 и за мной! Живее орлы, живее! — понимая, что они могут не успеть, Сергей сам кинулся к рюкзаку Прищепы, зная, что там находится одна из имеющихся в группе мин и чёрные провода подрывной линии. Секунды ушли на то, чтобы взять всё необходимое, и под редкие выстрелы прижатого, но всё ещё огрызающегося противника (того, что сидел в дальних окопах) рвануть в глубину леса. На ходу обозначив бойцам места установки мин справа, слева от себя, и оставаясь посередине, Сергей начал устанавливать мину, то и дело отрываясь от собственных действий и посматривая вверх по склону. Всё же отсутствие долгой практики в установке МОНки дало о себе знать — Ефимов едва-едва успел её замаскировать и подняться на ноги, когда бойцы, поспешно отступая, уже начали прикрывать травой и листвой загодя размотанные линии. Нда, рядовые разведчики в отличие от своего командира от отсутствия практических занятий не страдали: каждое боевое задание, каждая засада сопровождалась установкой МОН-50. А ещё занятия…

— Живее! — хотел поторопить Сергей своих бойцов, но приготовившееся уже сорваться с языка слово замерло на губах — в глубине леса показались первые фигуры противника. Боевики шли цепью, низко пригнувшись, крадучись, осторожно, внимательно поглядывая по сторонам и, как видно, надеясь застать ведущих бой разведчиков врасплох. Но отходящих к окопам спецназовцев они не видели.

— Чи, — и вращательное движение руки, — «Живо, уходим. Живо».

Последние метры разведчики преодолевали бегом, и только оказавшись за бруствером, поняли, что их, к счастью, так и не заметили.

— Вячин, все живо сюда! — громко, стараясь перекричать трескотню пулемётов, скомандовал Ефимов и, скинув автомат в сторону вражеских позиций (тех, что на северо-востоке), открыл огонь.

Похоже, Вячин обладал хорошим слухом.

— Прикрой! — заорал он лежавшему неподалеку Юдину и бросился бежать в направлении отдавшего приказ командира. Несколько прыжков, скользящее падение и, осыпая глину бруствера, Николай скатился на дно окопа. Тут же, вскочив на ноги, он втиснул сошки пулемёта в замеченную ещё при падении бойницу.

— Отход! — крикнул Ефимов, на этот раз отдавая приказ Юдину, и Илья, пригнувшись к самой земле, резко метнулся в их сторону. Ему тоже повезло: без особых нервных потрясений он перепрыгнул бруствер и оказался под прикрытием стен окопа.

— Аркадий, бери автомат, винтовку и бегом на ту сторону к Тушину! — отдав команду Кудинову, Сергей тут же поманил Вячина. — Николай, ты — в центр. Цели те же. Остальные здесь, со мной. Гаврилюк, подрывные машинки?! Юдин — слева. — И снова обращаясь к Гаврилюку: — Ты — здесь, я — справа. Подрыв по команде, — и не дожидаясь ответов, Сергей начал смещаться под прикрытие кустов шиповника, растущих на самом краю леса.

Чтобы вовремя увидеть боевиков, Сергею пришлось стоять, укрывшись за чахлым, изогнутым ореховым деревом…и даже стоя, он чуть не прозевал момент выхода боевиков на убойную дистанцию.

— Огонь! — крикнул Ефимов, и сам тоже шлёпнул раскрытой ладонью по чёрной кнопке подрывной машинки. Грохот взрывов, чей-то перекрывающий трескотню не слишком частых выстрелов вой и вдруг неожиданно наступившая, словно призванная этим пугающим воем, тишина.

Несколько секунд передышки и частые, но беспорядочные выстрелы со стороны боевиков — бандиты вытаскивали своих убитых и раненых. Оружие глядевших в их сторону разведчиков молчало — с занимаемой ими позиции находящегося в глубине леса противника можно было увидеть, разве что встав в полный рост.

Телеоператор.

Хогарт сидел в приготовленном для него местечке и никак не мог понять происходящего: обещанный расстрел русского спецназа если начался, то происходил он не здесь и не так, как было предусмотрено сценарием.

— Сценарием! — повторив это слово уже вслух, Хогарт усмехнулся. Где-то там, на западе, гремели взрывы, слышалась беспрестанная стрельба, а здесь царила тишина и покой. Моджахеды сидели на своих замаскированных позициях совершенно неподвижно, никоим образом не реагируя на происходящее, словно оно — это происходящее — их вовсе и не касалось. Словно стрельба должна была с минуты на минуту прекратиться. Но время шло, а ничего не менялось — бой никак не желал заканчиваться. И Роберт понял, что всё самое интересное происходит там, за его спиной. Медлить было нельзя, иначе всё, ради чего он перетерпел столько неудобств, оказалось напрасным.

— Побежали! — скомандовал телеоператор своему помощнику, подхватил телекамеру и, с трудом выбравшись из окопа, понёсся навстречу громыхающему бою. Он спешил — самые первые, самые ценные кадры были уже упущены, но оставался ещё финал, завершающая часть разгрома. Роберт бежал навстречу гремевшим разрывам и выстрелам. Он спешил, спешил к своему окопу, отрытому, как им казалось, так, на всякий случай, но как оказалось, предусмотрительный Ибрагим Келоев не зря приводил его туда. Хогарт вспомнил, как сам выбирал себе позицию. И как именно в том месте, где он указал пальцем, боевики по приказу Ибрагима вырыли ему небольшую ячейку. Окопчик, как раз достаточный, чтобы без особого комфорта вместить двух человек. А к чему комфорт, если всё действо не должно было затянуться не более чем на пять минут?

Хогарт бежал, с трудом переставляя отвыкшие от быстрых движений ноги. Бежал, смешно перепрыгивая через валяющиеся ветки, раздирая одежду о вездесущий шиповник, бежал, не обращая внимания на давно отставшего и теперь блуждающего по лесу помощника. Тяжело дыша, он, наконец, достиг своей ячейки, прыгнул в неё и, вытирая бегущий по лбу пот, огляделся по сторонам. И тут оказалось, что, находясь в ней, он не видит противостоящего моджахедам противника. Выругавшись, Роберт осторожно положил видеокамеру на бруствер, вылез вслед за ней и, не обращая внимания на изредка рикошетившие в его сторону пули, начал выбирать подходящую позицию.