Шейх
Шрифт:
«Сейчас бы автомат! — подумалось Аркадию, и он вдруг вспомнил про упавшего радиста, про его так до сих пор и не сделавшее ни одного выстрела оружие.
— Блин, Ромка же ранен! — как током поразившая сознание мысль заставила Кудинова вскочить на ноги и, не обращая внимания на непрекращающийся огонь со стороны противника, рвануть к раненому и наверняка истекающему кровью Гришину. В падении пролетев последний метр, Аркадий пополз к неподвижно застывшему радисту. Тот лежал на подмятых ветвях шиповника в совершенно неудобной позе, навалившись спиной на собственный рюкзак и, кажется, не подавал никаких признаков жизни.
—
— Ну, сволочи, держитесь! — прошипел Аркадий, бросая взгляд на пристёгнутый к автомату Гришина сорока пяти патронный магазин. После чего Кудинов откатился в сторону и разродился длинной, прижимающей врага к земле, очередью.
Каретников понял, что его ранили, не сразу, а только когда он, повалившись на землю, попытался дотянуться до предохранителя своего автомата. Рука оказалась скользкой от крови, а в боку начала расплываться жгучая боль. Над головой часто — часто засвистели пули. Костя, превозмогая слабость, попятился чуть назад, в небольшую, но укрывающую от противника ямку. Пули над головой стали лететь чуть реже, хотя в том месте, где он только что был, их поток только усилился. Даже сквозь грызущую тело боль Костя отчётливо осознал, что эти пули ищут его — Костю Каретникова, точнее даже не просто Костю, а радиста. А до того, что им оказался именно Константин Каретников, никому не было никакого дела. Судя по всему, не смотря на сложенную антенну, их всё же смогли вычленить из общей массы разведчиков. Можно было не сомневаться, что чехи наверняка с самого начала хотели убить именно радиста. Радиста… Костя взглянул на так до сих пор не сдвинутый с места предохранитель…
… «Твоё дело — связь, — едва ли не ежедневно твердил группник. — Мне плевать, какой из тебя стрелок, хотя стрелять ты умеешь лучше многих, мне плевать, сколько ты возьмёшь с собой патронов, хоть один — застрелиться. Да, я знаю, что ты таскаешь, как и все, два БК, но это твои проблемы. Мне от тебя нужно только одно — связь. Всегда и везде. Связь — во что бы то ни стало…»
— Во что бы то ни стало! — пересыхающими губами повторил Костя и, застонав, стащил со спины рюкзак, выпростал радиостанцию. Теперь следовало развернуть антенну, что он и сделал, затем, продолжая держать радиостанцию в лежачем положении, щёлкнул тумблером и выругался — напряжения не было. Совсем. Застонав, но не от боли, а от досады, Константин выключил радиостанцию и потянул рюкзак перепачканными в кровь руками. Потянул вниз, стараясь освободить от него весь корпус сто пятьдесят девятой. Потянул и вдруг понял, что сил у него становится всё меньше и меньше. Снова, наверное, уже в сотый раз, выругавшись, Каретников взялся за рюкзак изо всех сил. Рывок, раздавшийся треск местами уже подгнивших ниток, и радиостанция выбралась из своего «футляра».
— Фу! — вздох облегчения, несмотря на всё сильнее и сильнее разгорающуюся боль, вырвался из груди рядового Каретникова, когда он увидел, что сама радиостанция цела, и вражеская пуля вошла в её нижнюю часть, где располагался теперь уже ни на что не годный аккумулятор. И вот сейчас, доставая и отбрасывая его в сторону, Костя вновь вспомнил группника, предусмотрительно заставлявшего таскать вместе с радиостанцией и одну запасную батарею, а не отдавать весь аккумуляторный запас второму радисту. Сколько раз мысленно Каретников ругал Ефимова за лишний груз, находящийся в собственном рюкзаке, и вот теперь этот лишний груз нашёл своё применение.
Слабеющими, скользкими от крови руками, Константин заменил тяжёлый, разбитый аккумулятор на новый, и вновь включил тумблер. Продолжая лежать, настроил антенну.
— Я — «Лес», я — «Лес». Кто меня слышит, приём, кто меня слышит, приём… — связи не было.
«Связь… должна… быть… во что бы то ни стало!» — ударами колокола настойчиво звенело в голове у истекающего кровью Каретникова. — Связь должна быть! — надо поднять радиостанцию, устремить антенну вверх, тогда может что-нибудь и изменится, кто-нибудь и услышит. Ответит. Устремить антенну… Поднять антенну — значит, обозначить себя, значит, дать врагу ориентир.
«Связь должна быть всегда, — группа попала в засаду, командир… командира не слышно. Может, он уже убит, наверняка убит, иначе он бы давно был уже здесь, подле своего радиста, — в размышлениях Каретникова не было паники. Просто анализ создавшейся ситуации, а напор противника не ослабевал, более того, выстрелы начали звучать и с северо-восточной стороны леса.
— Связь должна быть! — вслух произнёс Константин, поднимая и ставя радиостанцию. Антенна взметнулась вверх.
— Я — «Лес», я — «Лес». Кто меня слышит, приём, — секундное молчание и долгожданное:
— «Центр» на связи, приём.
— Попали в засаду, требуется помощь, дайте артуху, координаты Х… У… — из последних сил Костик диктовал запомнившиеся ему координаты базы, — беглый огонь… — одна из множества уже давно свистевших вокруг пуль, дробя кость, ударила радиста в левую ключицу. Тело пронзило новой болью, гарнитура выпала из слабеющих пальцев Каретникова, и он сам ничком повалился на влажную, пахнущую опадающей листвой и плесенью почву.
— Я — «Центр», Я — «Центр». «Лес», дай старшего. «Лес», дай старшего, — раз за разом повторялось в эфире, только несущиеся во вселенную слова уже не находили своего адресата. А вскоре и слушать тоже стало нечего. Одна из последующих, выпущенных противником, очередей вонзилась в корпус и опрокинула по-прежнему стоявшую перед уткнувшимся в землю Костиком Р-159-тую.
Капитан Гуревич вначале даже не обратил особого внимания на трескотню и частоту выстрелов — подумаешь, Ефимов приступил к совершению налёта! Когда же бой пошёл по нарастающей, Игорь встревожился и, уже больше не думая, развернул группу.
— Радиостанцию на приём! — приказ, и антенна быстро взметнулась над рюкзаком одного из радистов, и почти тотчас в эфир прорвался голос Ефимовского радиста:
— Требуется помощь, требуется помощь, — голос говорившего слабел с каждым ударом сердца. — Требуется помощь, — мольба без конкретного адресата, как на море sos тонущего, но сопротивляющегося, противящегося гибели корабля. «Всем, кто меня слышит»… Только здесь земля и призыв другой: «Всем, кто меня слышит, прошу… поддержки… огнём артиллерии… координаты… Х… У… немедленно, беглым»… И тишина.