Шипы и лепестки

Робертс Нора

— С чего вдруг? — Распростертая на полу Эмма вскинула руки. — Кто это сказал? Кто решил, что все должны каждый день шагать до посинения или скручиваться в неестественные позы? Кто решил, что это полезно? Я думаю, те, кто продает все эти жуткие тренажеры и рекламирует соблазнительные гимнастические костюмы вроде твоего. — Эмма уставилась на синевато-серые обтягивающие легинсы Паркер и ее серую с розовым маечку. — Сколько у тебя таких прикидов?

— Тысячи, — сухо ответила Паркер.

— Вот видишь? А если бы тебя не убедили шагать до посинения и

скручиваться в неестественные позы — и так классно при этом выглядеть, — ты не тратила бы бешеные деньги на спортивные костюмы, а жертвовала бы их на добрые дела.

— Эти легинсы отлично подчеркивают мою задницу.

— Не спорю. Но никто, кроме меня, не видит твою задницу, так в чем смысл?

— В собственном удовольствии. — Паркер замедлила шаг и вскоре остановилась, затем спрыгнула с тренажера, протерла его дезинфицирующей салфеткой. — Эмма, что с тобой?

— Я уже сказала. Я ненавижу эту комнату и все, что она символизирует.

— Ты и раньше так говорила, но я узнаю тон. Ты раздражена, а это с тобой бывает очень редко.

— Я раздражаюсь, как любой другой человек.

— Нет. — Паркер обтерла лицо полотенцем, отпила воды из бутылочки. — Ты почти всегда веселая, оптимистичная, благожелательная. Даже когда стервозничаешь.

— Я такая? Боже, какая гадость.

— Ничего подобного. — Паркер подошла к «Бауфлексу» и принялась с кажущейся легкостью качать руки и плечи. Эмма знала, что это вовсе не легко, и, предчувствуя новый прилив негодования, приняла сидячее положение.

— Я раздражена. Мое раздражение бьет через край. Вчера вечером… — Эмма осеклась, поскольку вошла Лорел — с закрученными на затылке волосами, в спортивном бюстгальтере и велосипедных шортах, выгодно подчеркивающих ладную фигурку.

— Долой новости, они мне неинтересны. — Лорел взяла пульт и переключила канал. Бормотание диктора сменилось грохочущим роком.

— Хотя бы сделай потише, — попросила Паркер. — Эмма хочет рассказать, почему она так злится сегодня.

— Эмма никогда не злится. — Лорел раскатала на полу коврик. — Какая гадость.

— Вот видишь? — Эмма подумала, что раз уж она сидит на полу, то с тем же успехом можно поделать упражнения на растяжку. — Вы — мои лучшие подруги и все эти годы позволяли мне раздражать окружающих.

— Может, это раздражает только нас, — Лорел приступила к «скручиваниям». — Мы больше всех с тобой общаемся.

— Ну и катитесь. Боже милостивый, неужели вы обе измываетесь над собой каждый день?

— Паркер — каждый, она одержимая. Я — три раза в неделю. Четыре, если есть настроение. Обычно это случается в выходной, но мне пришла в голову идея для омерзительной невесты, и я завелась.

— Ты уже можешь что-то показать? — спросила Паркер.

— Вот видишь, Эм, она одержимая. — Лорел приступила к подъемам верхней части тела. — После. Сейчас я хочу послушать о раздражении.

— Как у тебя это получается? — возмутилась Эмма. — Как будто кто-то дергает за веревку-невидимку.

— Стальной пресс, детка.

— Я тебя ненавижу.

— Кто

бы стал тебя винить? Думаю, раздражение вызвано мужчиной, — решила Лорел. — Выкладывай подробности.

— Вообще-то…

В комнату влетела Мак, на ходу стягивая фуфайку с капюшоном.

— Господи, что это? Женский день в потогонке Браунов?

— Скорее снегопад в преисподней, — откликнулась Лорел. — А ты что здесь делаешь?

— Я иногда сюда забегаю.

— Ты иногда разглядываешь тренажеры и называешь это тренировкой.

— Я начинаю жизнь с чистого листа. Ради своего здоровья.

Лорел ухмыльнулась:

— Бред собачий.

— Ладно, бред. Просто я собираюсь купить свадебное платье без бретелек, и мои руки и плечи должны быть идеальны. — Мак повернулась к зеркалу и потянулась. — У меня хорошие руки и плечи, но недостаточно хорошие. — Виляя бедрами, Мак высвободилась из спортивных брюк и вздохнула: — Я потихоньку превращаюсь в одержимую, суетливую невесту. Я сама себя ненавижу.

— Зато ты будешь одержимой, суетливой невестой с идеальными руками, — утешила Паркер. — Посмотри, что я делаю.

— Я вижу. — Мак нахмурилась. — Но мне это не нравится.

— Ты просто не спеши. Я ослаблю сопротивление.

— Это намек на мою изнеженность, Паркс?

— Я делаю эти упражнения три раза в неделю. Если ты начнешь на моем уровне, то завтра будешь стонать и плакать.

— У тебя и правда классные руки и плечи.

— И еще я знаю из достоверных источников, что моя задница классно смотрится в этих легинсах. Итак, Макензи, не торопясь, аккуратненько. Три подхода по пятнадцать раз. — Паркер похлопала Мак по плечу. — Надеюсь, больше никаких отвлечений. Эмма, на пол.

— Она уже на полу, — заметила Мак.

— Тсс. Эмма злится, потому что…

— Потому что вчера вечером я ездила к Адаму и Вики — помните Макмилланов? — что я совершенно не планировала, так как весь день был забит битком, и сегодня мне предстоит та же песня. В общем, день прошел отлично, особенно последняя консультация. Потом я составила контракты, привела в порядок заметки, решила легко поужинать, посмотреть какой-нибудь фильм, рано лечь спать.

— И кто же вытащил тебя из дома? — спросила Мак, сосредоточенно борясь с тренажером.

— Сэм.

— Болван-компьютерщик — бывает же такое сочетание! — в сексапильных, старомодных очках, как у Бадди Холли?

— Нет, нет. — Эмма затрясла головой. — Это Бен. Сэм — рекламщик с потрясающей улыбкой.

— Тот, с которым ты решила больше не встречаться, — уточнила Паркер.

— Да. Это не было настоящим свиданием. Я отказалась поужинать с ним и не позволила заехать за мной. Однако… ладно, я клюнула на вечеринку и согласилась встретиться у Макмилланов. Еще две недели назад я прямо сказала, что не собираюсь с ним спать, но, похоже, он не поверил. Зато на вечеринке была Аддисон, моя дальняя кузина, кажется, с папиной стороны. Она очень красивая и точно в его вкусе. Я их познакомила, и, по-моему, удачно.