Широки врата
Шрифт:
Ирма провела хорошо время, включая, без сомнения, пару коктейлей. Её щеки раскраснелись, и ей хотелось рассказать массу вещей. «Ланни, я извиняюсь, что так поздно, но у меня было такое странное приключение! Ты когда-нибудь видел тинг [83] ?»
«Я слыхал о них», — сказал он.
— Приехал двоюродный брат Фибевитц и повёз нас куда-то в сельскую местность, и там мы его увидели в большом театре под открытым небом. Там были тысячи людей, крестьян и сельских жителей, и я на самом деле почувствовала Германию впервые в своей жизни. Спектакль был невероятно сырой,
83
83 народное собрание (у германцев)
«О чем там шла речь?» — Ланни должен быть сейчас чрезвычайно вежливым.
— О Гитлере и его спасении немецкого народа. Название спектакля Немецкие страсти 1933. Там показали Гитлера на кресте. Это выглядело кощунственно, потому что там показали, что его, как Христа, распинали евреи. Потом он воскрес и вознесся на небеса, и получив инструкции от ангела, вернулся на землю в сияющих доспехах и спас прекрасную голубоглазую деву с двумя длинными льняными косами, которая олицетворяла Германию. Конечно, это выглядело глупо. Но ты не можешь себе представить, как глубоко была тронута аудитория. Я уверена, что все эти сельские женщины действительно верили, что фюрер всё это пережил.
«Послушай, дорогая», — быстро сказал Ланни. «Тебе лучше перейти сюда, если ты хочешь поговорить о таких вещах». Он провёл ее в спальню и закрыл дверь, посадил ее на стул, придвинул свой собственный и сказал: «Произошло нечто серьезное. Слушай внимательно, и, пожалуйста, все, что бы ты ни подумала, не повышай свой голос».
Итак, началось изложение истории о том, что Ланни получил сообщение от молодой талантливой художницы, просящей его помощи, и как он встретился с ней, что она рассказала ему о своей деятельности и о судьбе своих соратников, и как он провёз ее мимо ее дома и что они там увидели. Это была правда, и ничего кроме правды, но, конечно, не вся правда. Он обнаружил, что Ирма совсем не помнила Труди. Художница была одной из полусотни человек, которых она встречала на приеме в школе, и они все ей не понравились. Это была прекрасная непротиворечивая история, и, рассказывая ее, он думал, что вышел сухим из воды.
Но вскоре обнаружил, что не вышел! Его молодая жена сидела с плотно сжатыми руками и стиснутыми губами. «Знаешь!» — воскликнула она. — «Я не могу доверять тебе! Ты опять связался с этими красными!»
— Нет, дорогая –
— Не пытайся обманывать меня больше, Ланни! Ты встречался с этой женщиной! Расскажи мне всю правду и прекрати относиться ко мне как к ребенку.
— Я встретил ее два или три раза, и дал ей немного денег, я не мог отказать ей в помощи, когда считаю ее настоящим художником.
— Какой к черту художник! Ты помогал ей, потому что она социалист, и ты не можешь ни в чём отказать этим людям, когда они тебя просят. Ты приехал в Германию из-за неё, а не из-за картин. И теперь ты опять попал в историю, в то самое, во что поклялся мне никогда не попадать. Ты привёз меня в Германию с этим обещанием, нарушил его и собираешься продолжать его нарушать. Что значит эта женщина для тебя, чтобы разрушить наше счастье ради нее?
«Дорогая», — сказал он, — «позволь в начале мне прояснить одну вещь,
В её глазах были слезы. — «Ланни, ты абсолютно меня не понимаешь! Если бы ты пришёл ко мне и сказал, что любишь эту женщину, у меня было бы разбито сердце, но я не стала бы на пути вашего счастья. Если бы ты сказал мне, что занимался с ней любовью, но понял, что это была ошибка и что ты действительно любишь меня, я бы тебя простила и попробовала еще раз сделать тебя счастливым. Это было бы то, что я могу понять, и если ты сказал, что сожалеешь, то я могла бы тебе поверить. Но об этом социалистическом бизнесе ты не сожалеешь. Ты считаешь его правильным, и ты собираешься продолжать заниматься этим!» Она замолчала. Он не отвечал, тогда она спросила: «Разве это не правда?»
«Да», — признался он голосом, подразумевавшим, что он сожалел об этом. Он был удивлен ее точкой зрения, впечатлён её логикой и в то же время шокирован её жёсткой предвзятостью.
«Вот почему я знаю, что я никогда не смогу быть снова счастлива с тобой!» — воскликнула возмущенная жена.
«Послушай, дорогая», — попросил он, — «об этом нужно многое обсудить».
— Нет, Ланни, ты ошибаешься. Всё это можно сказать несколькими словами.
— Пожалуйста, не говори их сейчас! Попробуй разобраться в ситуации. Труди сейчас некуда идти. Нацисты захватили рабочих, у которых она жила, пожилой печатник, болезненная мать, и двое детей. Шансы сто к одному, что в этот момент их пытают в подземельях, чтобы вынудить их сказать, где находится Труди.
— Они знают, где она находится?
— Они не знают.
— Но ты знаешь?
— Она сидит в нашем автомобиле перед отелем. И она не может сидеть там слишком долго, не привлекая внимания. Вся полиция Берлина, коричневорубашечники, эсэсовцы — вся нацистская машина имеет ее фотографию и будет охотиться за ней.
— Что ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы ты помогла ей выехать из Германии.
— Это такую малость!
— Ты должна помнить, дорогая, что для меня это не новая проблема. Я столкнулся с ней, когда обдумывал вывоз Фредди. Я разработал много разных планов.
— Ни один из которых не был достаточно хорош!
— У меня не было твоей помощи.
— Предположим, я откажусь помочь?
— Тогда я сделаю все, что смогу, сам. Я, конечно, не собираюсь выгнать эту женщину из нашего автомобиля и оставить ее на улице, чтобы её схватили эти дикари.
— А предположим, я захочу машину, чтобы на ней отправиться домой?
— Ну, тогда у меня возникнет проблема покупки другой. Как-нибудь я доставлю ее к границе. Там есть люди, которые за деньги контрабандой переправляют беженцев, и, возможно, я смогу их найти.
Наступило долгое молчание. Он понимал, какая борьба происходит в ее душе, и подумал, что лучше ей самой придти к каким-либо решениям. Наконец, она сказала: «Ты совершил нечто совершенно ужасное для меня, чего я тебе никогда не прощу. Но я не хочу, чтобы тебя убили. Я попала в положение, когда вынуждена помочь этой женщине или избежать риска твоей гибели. Если ты сможешь показать, как её вывезти, я выполню свою часть, но это никак не означает, что я примирюсь с тем, что ты сделал».
— Я на коленях благодарю тебя, дорогая, и я сделаю все, что в состоянии может сделать человек, чтобы добиться твоего прощения.