Шизофрения
Шрифт:
—Вы с дипломатического приема? Не успели переодеться? — удивленно спросил Онуфриенко, разглядывая снизу вверх Александру, одетую в скромные белые брючки, дополненные белоснежным шелковым пиджаком, из-под которого выглядывала тончайшая черная блузка, гармонировавшая с аккуратно растрепанными волосами.
—Ага. Сначала хотела, как в детстве, в поход резиновые кеды и школьные рейтузы с растянутыми коленями надеть, да вовремя вспомнила, что постирать забыла, — отшутилась
— Как дела? У вас все в порядке? — поинтересовался Онуфриенко, бережно укладывая ценную сумку в багажник такси.
Александра неопределенно пожала плечами.
— А я послушал ситуацию утром и думаю, кто это на тонких планах меня дергает?
— Неужели я? — она сделала вид, что поразилась, хотя и вправду несколько раз сегодня вспоминала «объект исследований».
Онуфриенко понимающе улыбнулся и распахнул дверь машины…
«Такси катилось по ночному Каиру, унося ее в неизвестное…» — вспомнила Александра строчку из шпионского детектива, когда-то очень давно прочитанного в метро по дороге домой, а может, наоборот, в институт. Детектив был скорее всего паршивый. Потому что кроме этой будоражащей воображение фразы про ночной Каир и неизвестность ничего не запомнилось.
Сидящий на переднем сиденье Онуфриенко молчал. То ли завис на тонких планах, то ли вспоминал размолвку с Алиной из-за летающих фараонов или обдумывал текст покаянного письма своей пассии. В том, что они любовники, Александра почти не сомневалась. Иначе, с чего бы это Алине так ревновать и нервничать из-за того, что она с Онуфриенко знакома и что он взялся сопровождать ее в пирамиду?
«Он, конечно, необычный человек, — думала Александра, с любопытством поглядывая в окно машины, везущей ее по вечернему городу в сторону плато Гиза к пирамидам. — И, похоже, изучает меня, так же, как и я его. Наивный ловец потоков женского сознания! Женщину не то что изучить — понять невозможно. Потому что женщина — воплощение тайны! — Мысль показалась ей оригинальной, хотя немного феминистической. — Впрочем, что плохого в феминизме? Если есть женщины, которые не умеют управлять мужчинами — пусть дерутся за свои права».
Внезапный порыв ветра прошуршал песчинками по стеклам такси. Потом еще один — сильнее. И еще. Водитель поспешно закрыл окно.
— Хамасин, — обеспокоенно сообщил он пассажирам.
— Хамасин, — повторил Онуфриенко. — Не по сезону, — озадаченно сказал он и повернулся к Александре. — Хамасин не по сезону — это знак!
Заметив недоуменный взгляд Александры, пояснил:
—Мир вокруг нас полон знаков, которые надо уметь читать, чтобы выбрать правильный путь.
— Уже заблудились, Александр? — насмешливо спросила она. — Предупреждаю заранее, на меня не рассчитывайте — у меня географический кретинизм, — решила сыграть в блондинку.
— Главное, не заблудиться в самой себе, — глубокомысленно сказал Онуфриенко, — а с топографией мы справимся. Всегда ношу с собой, — похвастался он, с торжественным видом извлекая компас из кармана.
— Чтобы знать направление на Мекку для совершения намаза? — не преминула пошутить Александра. — Вы, помнится, вчера были даосом? Неужели вы так переменчивы?
— Религии — для людей, а не люди для религий, — изрек он очередной афоризм.
«Надо же, какой простой ответ на сложный вопрос», — подумала она.
Ветер стих так же внезапно, как и начался. Такси остановилось на площади, освещенной по периметру яркими фонарями.
—Приехали. Прошу на свободу! — Онуфриенко вылез из машины и с удовольствием потянулся.
Александра последовала его примеру — тоже вышла и тоже потянулась.
— Сломали что-то? — поинтересовался Онуфриенко, привлеченный легким хрустом, который издал ее выгнувшийся позвоночник.
— Не надейтесь, — буркнула она и огляделась.
Они стояли возле небольшого дома, окна которого на первом этаже были превращены в витрины, заставленные сувенирами и манящими разноцветными пузырьками, бутылочками и хрустальными флаконами с ароматическими маслами. Справа в дальнем конце площади под фонарем виднелась опущенная рука черно-белой зебры шлагбаума, с сидящим около него военным, слева — кафе, из открытых дверей которого доносилась восточная музыка.
— Ну, и где ж ваши пирамиды? — поинтересовалась она.
— Завтра увидите, — загадочно улыбнулся Онуфриенко.
Таксист, выгрузив багаж у двери магазинчика и получив деньги, весело махнул рукой, резко нажал на газ и скрылся за поворотом, обдав их облаком пыли. Онуфриенко чихнул. Потом еще. И еще раз.
—Простудились?— не преминула поинтересоваться Александра.
—Не надейтесь, — передразнил ее Онуфриенко и с важным видом показал на парфюмерную лавку. — Жить будем здесь!
—Здесь?!
— Ага, здесь, — Онуфриенко забарабанил в железные ворота рядом с входной дверью.
— Это гостиница — на всякий случай поинтересовалась она, — или частные апартаменты?
— А что вам не нравится?
Александра не нашла, что ответить, потому что внутренний антагонизм между возможностью ночевать рядом с парфюмерией и невозможностью продемонстрировать припасенный гардероб еще не был улажен.
— Это такое, я вам скажу, место! — воскликнул Онуфриенко. Здесь такие люди бывали! У-у-у-у, — восторженно-уважительно протянул он.
— Духи, пудру, одеколон покупали? — не удержалась она.
—Ну, да, ну, да, — Онуфриенко недовольно поморщился. — Знаменитые! Великие эзотерики! Сын Кейси, например, знаете такого?
Александра кивнула, хотя сына Кейси не знала и решила впредь быть поаккуратнее с репликами.
Онуфриенко снова постучал в ворота.
—Значится, актеры всякие, — продолжил он. — Ширли Мак Лин, к примеру. Писатели известные. Место такое, так сказать, интернациональное, со всего мира люди едут.