Шкатулка
Шрифт:
– А как же!
– Такие же противные, зеленые и зубастые?
– Тише! Нехорошо будет, если он тебя услышит. Неудобно как-то. А дети есть у всех, и все хотят домой.
– И у тебя? Ну, дети тоже есть?
– Да, есть, - Сергей грустно кивнул, и тень грусти пробежала по его лицу.
– А почему же ты тут сидишь и не идешь ним?
– Они уже большие и меня не ждут.
– Неправда, дети большими не бывают! И всегда ждут родителей! Иди домой. Вот увидишь, как они обрадуются! – девочка с силой потянула его за рукав и Сергей встал. Да, надо идти домой. Что-то сегодня со мной не в порядке. А может, мне все это привиделось, и он напоследок оглянулся на крокодила. Как это ни странно, крокодил продолжал ползти вдоль стены, и уже был близок к ржавой водосточной трубе, явно намереваясь спуститься по ней.
«Аааааа, черт! Черт! Черт! Пропади оно все пропадом! И люди, и этот крокодил! Все, все!», и он пустился бежать в сторону своего дома. Он не помнил, как добежал до дома, что видел по дороге, как его не задавили проезжающие машины. Очнулся он только на диване, изможденный и уставший до такой степени, как будто бы только разгрузил десяток вагонов с углем. Сон пришел сразу, тяжелый и беспокойный. Сергей метался в холодном поту, пытаясь проснуться. Хочешь, расскажу, что ему снилось? – старичок хитро прищурился и лукаво взглянул на меня.
– Конечно, хочу, - я уселся поудобнее.
– А снился ему страшный и необычный
– Испугался? Это хорошо. Это только тебе на пользу.
– Это как… на пользу? – Сергей понял, что он даже не раскрыл рта, но сам же услышал свой голос. Однако, не только он один. Незнакомец, видимо, также услышал его и произнес:
– А вот так. Ты разве не понимаешь, что только что находился между жизнью и смертью?
– Нет. – Сергей покачал головой, но двинуть телом не смог. Как будто, застыл. Тело было каменным и холодным.
– И, тем не менее, - печально ответил гость. – Так вот что я тебе скажу. Я давно за тобой наблюдаю. Хороший ты парень. Без камня за пазухой, добрый, даже талантливый. Да вот только нет в тебе воли, силы, твердости. Думал я сегодня забрать тебя к себе…. А что? Пел бы песни, писал картины, развлекал окружающих! Да только вот передумал в одночасье. Решил немного с тобой поэкспериментировать. Хотя, кажется, что уже меня может удивить в человеческой жизни и ее слабостях? Ну, да ладно. Сказано – сделано. Живи! Да живи не так, как жил, а жизнью праведной, благочестивой. А там, глядишь, все и выправится. Понял ты меня? – вдруг прогремел голос.
С этими словами, голос оборвался. Сергей тщетно пытался рассмотреть в голубизне неба хозяина этого необычного голоса. В этот момент веки его потяжелели, и он провалился в сон. Сон его был легким и приятным, свободным и сладким. Просыпаться не хотелось вовсе, но яркий луч солнца, пробившийся сквозь старенькие занавески, вернул его к жизни. Сергей зажмурился от света и поднял голову. В голове всё ещё было туманно, но тут он вдруг вспомнил, что ему снилось что-то необычное, и это обязательно нужно вспомнить! Обязательно! Но что? Тучи… облака… небо. Дальше не помню. Ах, как жаль! Ну почему так всегда? Как только приятный сон, так он тотчас забывается в одно мгновение пробуждения?! Помучившись еще пару минут, Сергей понял, что это дохлый номер и пора вставать. Привычным движением он потянулся к сигарете (как вы только курите на голодный желудок?). Нащупал спички, прикурил… и вдруг жуткий кашель взорвал его легкие. Кашель не переставал, Сергей стал задыхаться, побежал в ванную, открыл кран, попытался отхлебнуть воды из крана…. В этот момент его вырвало и вывернуло наизнанку так, что он чуть не потерял сознание. Черт! И тут кашель закончился, голова прояснилась, как будто ничего и не было! Чудеса! Он промыл рот водой, умыл лицо и вышел из дома. Дом, где он жил с матерью, был уже довольно ветхий, одноэтажный. Но воздух! Воздух здесь был таким чистым, что у городского человека от него начинала кружиться голова. Ах, как же хорошо! Он потянулся, оглянулся по сторонам. Взгляд его упал на пачку сигарет и спички, лежащие одиноко на скамье у дома. Странно, но, вместо желания закурить, в нем возникла непреодолимое желание убрать их из глаз вон и больше не видеть никогда! Резким движением он сгреб их в охапку и с силой бросил в урну. Надо же! И не тянет! Удивительное дело. Послонявшись по комнатам и перекусив куском каменеющей колбасы с хлебом, он плюхнулся в кресло. Боженьки мои! А ведь, все-таки, что-то ночью случилось! Ну откуда это странное желание – бросить курить? Даже после завтрака не тянет! Очень странно. Но. Ничего. Ничего не помню. А жаль… Хотя, может, клин клином вышибают? Ну, это я о том, что чем вчера травился, тем сегодня похмелился. И, несмотря на отличное состояние, потянулся к шкафчику на кухне, где должна быть припрятана початая бутылка портвейна. Ааааа, вот и она, родная! Ну-ка, где тут у нас стаканчик? Вот и он. Наливаем. Ну, ваше здоровье! Сергей опрокинул стакан, наполненный наполовину партейным трехсемерочным портвейном (не путать с пятизвездным коньяком!). Невероятным образом портвейн развернулся на 180 градусов и выскочил наружу, даже не задержавшись внутри ни на секунду. Что за дела? Сергей тупо уставился на пустой стакан. Во попал! И тут то же – он покосился на урну с сигаретами. Да не может этого быть! – в сердцах он грохнул стакан об пол! Стакан был граненым и лишь только отскочил подальше от ненормального мужика, внезапно лишенного последнего удовольствия. Схватив стакан снова, Серега остервенением влил в него еще полстакана портвейна и, запрокинув голову, попытался в очередной раз вдавить в кадык мутную красноватую жидкость. Куда там! Все повторилось ровно, как и в первый раз! Сергей выругался, хотя раньше употреблял эти выражения крайне редко. Это что ж такое получается? Ни покурить, ни выпить? Что же такое со мной случилось ночью? Нужно вспомнить, нужно обязательно вспомнить! Иначе, я не смогу понять, что со мной было и как жить дальше!
В таком состоянии Сергей пребывал около месяца. Несколько раз еще он пытался делать тщетные попытки выпить или покурить, но все заканчивалось полным провалом. Грешным делом, одно время он даже начал подозревать свою мать-вождя индейцев в том, что она подсыпала ему в еду или питье какую-то гадость, но мать так искренне изумилась, подкрепив свои, и без того весомые, слова парой выпадов скалкой, что он вынужден был и тут сдать позиции. Прошел месяц, полгода, год. Сергей уже и думать забыл о своих зловредных привычках, однако, как это ни изумительно, жена и дети в это поверить не смогли и, видя, что отец и муж стал вести себя как-то по новому (а значит, неадекватно), они решили, что он сошел с ума на почве пьянства. Видимо, поэтому уже не может ни курить, ни пить, и жить ему осталось всего ничего. Жена забрала детей и переехала к своим родителям. Сколько ни пытался Серега наладить с ними отношения – ни в какую! Образ пьяницы так прикипел к нему, что разубедить домашних в том, что он уже давно трезвенник могло, видимо лишь то, если бы он снова запил! А ни пить, ни курить ему не хотелось! Ну что ж поделать? Придется, видимо, смириться с этой невосполнимой потерей, подумал он, и начал писать. Картины. И, как это ни странно, его картины стали очень колоритными и интересными. Кроме всего прочего, они начали продаваться! И это в то время, когда он об этом даже не мечтал! Начали появляться первые более или менее приличные деньги. Сергей решил устроиться в художественное училище преподавателем. Все, конечно, были в шоке, когда узнали, что его кандидатуру предпочли гораздо более именитым, но менее талантливым художникам. Жизнь стала налаживаться, конфликты с вождем Апачей стали крайне редкими, лицо Сереги приобрело здоровый и осмысленный вид. Как-то, взяв старенькую гитару, он обнаружил, что ужасно соскучился по струнам, стертым ладам и ее забытому завораживающему звуку. Не прошло и полгода, как он стал сочинять собственные небольшие произведения. Они не были похожи ни на джаз, ни на рок. Но были, в то же время, удивительно глубокими и нежными, их можно было слушать вечность. Его творчеством заинтересовались сначала знакомые музыканты, а затем и союз композиторов. А, поскольку, Серега был бессребреником, и в последние годы существовал, в основном, на пенсию своей матери, доставшейся ей от мужа-летчика (этакий переходной пенсионный кубок, скатерть самобранка), то деньги, свалившиеся на него с неба, привели его в замешательство и он не знал, зачем ему их столько и, зачастую, раздавал своим знакомым и друзьям. Не забывал он, однако, и о своей семье. В первое время, пытаясь принести деньги жене и детям, она просто не пускала его на порог, хотя, деньги, все-таки, брала, крича вослед: «Пьяница, алкоголик, совесть пропил, украл, наверное, или продал ворованное! Посадить тебя нужно, в милицию заявить!» До милиции, само собой дело не доходило, и деньги она продолжала брать исправно, ничуть не интересуясь их происхождением, как и его сегодняшней жизнью. Дети, как это ни странно, тоже пошли в мать (все-таки, многолетнее воспитание сыграло свою злосчастную роль), были безоговорочно на ее стороне и ненавидели своего отца не меньше. Сергей устал повторять им, что давным-давно уже не пьет, и даже не курит, работает преподавателем, но они даже и слушать не хотели его оправдания, считая их пост алкоголическим бредом больного человека. А кому нужен больной? Вот еще! Надо же будет за ним ухаживать, таскать по больницам, утки менять! Фу! Нет, это не для нас! Не ради этого мы на свет появились. Так проходили недели, годы. Сергей не единожды пытался вспомнить тот день и ночь, которая перевернула всю его жизнь. Приходил к старому зданию с магазином, тщетно всматривался в его облик, пытаясь все вспомнить тот день, восстановить картину происшедшего. Но память, к сожалению, стала размывать картинку, и она теперь представлялась не более, чем какой-то небылицей, подпитанной собственной фантазией. Ни крокодила, ни всего, что было с ним связано, он больше не видел. Решив поставить точку на этих мучениях, Сергей решил прийти сюда в последний раз. Вечер был теплым, и солнце уже склонялось к закату. Короче, все было почти так же, как и в тот день. Сергей сел на скамейку и, как обычно, стал внимательно изучать старое здание. За все годы ничего не изменилось. Тот же мох, травка на крыше и карнизах. Только деревья стали большими и развесистыми, и шумели они уже по-взрослому. Сергей разочарованно вздохнул, и собирался было уже встать и уйти, когда рядом на скамейку к нему подсела молодая девушка. Подумав, что неудобно как-то сразу уходить (вдруг подумает, что она мне неприятна?), он решил посидеть еще пару минут для приличия. Краем глаза он увидел, что девушка довольно симпатичная, с длинными русыми волосами.
– А у вас не найдется закурить?
– девушка обернулась к Сергею.
– Нет, простите, я не курю, - извиняющимся тоном произнес Сергей.
– И давно?
– Что давно?
– Ну, бросили курить? – девушка хитро улыбнулась, как будто, что- то знала. У Сергея стало прохладно в груди.
– Давно уже, лет десять назад, - тихо и осторожно произнес Сергей.
– Ну, предположим, не лет десять, а ровно десять, - девушка явно издевалась. У Сергея округлились глаза, и сердце забилось, как бешеное. Откуда она знает?
– А вы любите крокодилов? – девушка уже смеялась ему в глаза. Сергей сглотнул остаток слюны в пересохшем горле и … ничего не смог ответить.
– По глазам вижу, что любите, - издевательски продолжала девица. – Я тоже люблю. Особенно, необычных, разноцветных и ходящих на задних лапах по стенке, - она заразительно рассмеялась.
– Откуда вы знаете? – чуть слышно промямлил Серега. И, чуть позже: - Так эта девочка…. Это были вы? Так значит, все это было правда? – он даже привстал.
В этот момент девушка громко рассмеялась, вскочила со скамейки и… он даже не понял, как и куда она исчезла. Она просто растворилась, как облако. Мистика! Он закрыл глаза и сильно зажмурился, стараясь привести мысли в порядок. Открыв глаза, он понял, что ничего не изменилось. Дом стоял, люди шли по своим делам, жизнь текла, как и прежде. Тяжело вздохнув, он медленно встал и тяжелой походкой поплелся восвояси. И за что мне все это? Голова была пуста и ничего не соображала. Значит, это, все-таки было. И крокодил, и девочка и… что-то ночью. Ничего не помню. Все! Хватит! Буду жить, как все. Ходить на работу, приходить домой, писать, играть на гитаре, заботиться о матери…. Ну вот, пожалуй, и вся моя жизнь.
Старичок осунулся и замолчал. Я тоже молчал, переваривая услышанное.
– А что же было дальше?
– не выдержал я.
Старичок еще немного помолчал и, со вздохом, продолжил.
– Собственно говоря, ничего. Жизнь текла, как всегда, и как у всех. Да, хотел, было, Серега жениться, и не раз. Но мамаша его, цербер Апачей ни с кем не могла ужиться, и приходилось ему жить бобылем. В конце концов, когда «вождю» было уже за 90, она тихо померла. Сергей аж вздохнул свободней. Да поздно уже было – и возраст, и болячки все чаще давали о себе знать. Дети же, пронюхав о смерти бабушки, начали, как галчата, атаковать его с составлением завещания. Достали до печенок. Сергей и сдался. Добрый он был человек, и уж своим детям, какими бы они ни были, отказать не мог. Чистая душа…. И был он абсолютно уверен, что жил не правильно, грешил, и пристанище ему господь давно приготовил в аду. Как-то раз, после многих-многих лет разлуки, встретил он своего старого друга. Только ему он и мог открыться и рассказать о том, что с ним приключилось в свое время. Поведал и о том, что, видно, уж не так много осталось на белом свете, и что стал он захаживать в церковь, в которой раньше никогда и не был. Тянет, мол, его туда, душа просит. Значит, грешен, значит, рай точно не светит. Откровенно раскаивался, жалел о никчемном прошлом.
– Ты зря так, - увещевал его друг. – Господь никогда не забывает благодетель и просветленных душ.
– А я так думаю, что он мне обязательно припомнит и грехи мои. Не бывает так – всю жизнь жил трутнем, только остальным существование отравлял, а потом раз! И просветление, и глаза, видите ли, открылись, и стал он агнцем божьим! Нет, за все надо платить и ошибки свои нужно исправлять по молодости! – Сергей тяжело вздохнул и, вдруг, рассмеявшись как-то по-детски, произнес: - Ааааа! Черт с ним, что будет, то будет! Не будем сейчас об этом!