Школа Добра
Шрифт:
Я из-за этого Винога обо всем забыла! Стыд и позор мне!
Первым делом, решила закрыться в дамской комнате и держать совет с Вепрем. Было немного неловко перед Александром. Он вернется с водой, а меня нет. Нехорошо. С другой стороны, не спускать же шамаханкам с рук кражу вещей и попытку использовать нас вместо пособия для практических занятий.
Именно там, где дамы обычно пудрят носик, я и нашла Аврору. Нет, сначала-то я ее не заметила. Но когда из комнаты ушли все посторонние, а я забралась в свой ридикюль, чтобы помочь мышу выбраться, мы и услышали плач. Даже не плач, а тихое горестное
Еще раз оглянувшись по сторонам, я легко ударила костяшками пальцев по двери кремового цвета и позвала:
– Аврора, ты там?
– Я-а-а... – ответила она с надрывом.
– И что ты там?
– Реву-у-у-у...
Мы с Вепрем переглянулись, и он еще раз ткнул хвостиком в сторону двери.
– Могила, открой, а? Что случилось?
– Он меня не любит!
Уж совсем неожиданно раздалось из-за двери.
– Я так к нему, я так его, я здесь совсем, а он... та-ам...
– Аврора! – наконец разозлилась я. – Возьми себя в руки! Хватит истерить! У нас большие планы на эту ночь.
Подруга судорожно и громко втянула в себя воздух и в туалетной комнате наступила тишина, пугающая своей густотой.
– Могилка?
Дверь со щелчком распахнулась, едва не стукнув меня по носу, и мы с Вепрем увидели Аврору. Как есть Аврору. В розовом платье с белыми вставками, с распущенными, цвета спелой пшеницы волосами и с кроваво-красной бабочкой на лице.
– Богиня! – выдохнул мыш подобострастно, и я не могла с ним не согласиться.
– И черт с ним! – решительно возвестила Могила. – Вперед, предметники! Покажем им всем!
Первый "бом" застал нас в коридоре, со вторым "бомом" выключился свет. Когда часы отсчитали десять, я снова почувствовала легкое прикосновение к лицу и поняла, что маска меняется. Нестерпимо захотелось найти зеркало и посмотреть, на кого я стала похожа. А еще взгрустнулось по тому поводу, что теперь мы с Александром не узнаем друг друга в зале. А потом разозлилось из-за того, что настырный Виног опять забрался мне в голову.
– Аврор, я, пока тебя не было, все осмотрела подробно. Ловушки на месте, пуговицы у меня с собой, Вепрь...
– Вепрь всегда готов, – пискнул мыш из сумочки.
– Юла, ты волнуешься, – констатировала подруга спокойным голосом, аккуратно дотрагиваясь пальчиками до умопомрачительной розы на своем лице. Все-таки подружка у меня чудо до чего хороша!
– Я просто подозреваю, что нам влетит за наш демарш. Вельзевул Аззариэлевич точно по головке не погладит за сорванный бал красоты.
Могила неопределенно пожала плечами. И я этот жест восприняла как нечто среднее между "у нас не было другого выхода" и "чему быть, того не миновать".
В зал, как и было условлено, вошли через разные двери. Аврора осталась у центральных ждать сигнала, а я зеркальным коридорчиком побежала в "оранжевый сектор", попутно любуясь ультрамариновым васильком, который заменил серебряную бабочку на моем лице.
Когда двери осенней части зала уже появились в поле моего зрения, я заметила Липу Валентиновну, которая в сопровождении нескольких старшекурсниц удалялась в сторону классов.
"Интересно, куда это они в разгар веселья?" – мелькнуло в голове. Времени на размышления не оставалось: решаться надо было немедленно. Я подумала, что Аврора подождет, и неслышно отправилась за шамаханками.
***
Липа Валентиновна гордилась своей работой и тем важным делом, которое она несла в мир. Пусть сама она не добилась в жизни и десятой части того, чего достигли многие из ее учениц, но что бы стало с ними, если бы не их наставница, никто не знает.
Кафедра Абсолютной красоты, которую метресса возглавляла без малого двадцать лет, изучала не то, как женщине сделать себя красивой, а то, как добиться того, чтобы окружающие считали ее таковой. Не всем повезло родиться эмпатами, но у многих может получиться ими стать. Непростая эмпатическая наука на кафедре делилась Липой Валентиновной на три ветви: эмоциональную, когнитивную и предикативную.
Эмпатические эмоционалисты, все как один, были простаками. Много ли ума надо для того, чтобы по мимике определить, что сейчас испытывает человек? Когнитивисты любили позанудствовать и своими аналогиями и предположениями могли довести неискушенного человека до истерики. Да и не к лицу женщине быть интеллектуалкой.
Самой же сложной и интересной, конечно, была предикативная составляющая эмпатической науки. Потому что уметь чувствовать других людей, находить их слабые и сильные места, предвидеть их реакцию на события, распознавать ложь и тайный умысел, заставлять работать на себя так, чтобы люди этого не замечали, чтобы думали, что они поступают так, как поступают, только потому, что это их решение и ничье более – это даже не наука, это искусство. И пусть злые языки выпускниц эмпатического отделения Института имени Шамаханской царицы за глаза называют стервами и стервочками! Разве это важно? Важно лишь то, чего девочки добиваются в жизни.
Зимний бал красоты был всего лишь очередным уроком в череде других. Ни наставница, ни ее ученицы и не думали сегодня о веселье: анализ, предугадывание, разбор полетов и, как результат, катастрофичный эмоциональный взрыв пособия к концу занятия. Вот чего Липа Валентиновна ждала от этой ночи. Простое задание осложнялось лишь тем, что в этом году девочки должны были уследить за двумя жертвами одновременно.
И завкафедрой решила немножко схитрить, подключив к делу директрису. Изазэль Й'Уркхой, которую в Институте все по-простому называли Изой Юрьевной, была не просто урожденным эмпатом, она целостно объединяла в себе все три направления науки и, кроме того, умела путешествовать по снам. Поэтому не надо было искать рычагов давления, школьницы сами на них указали, даже не зная об этом.
Испугать, взбудоражить, оголить нервы, достать кровоточащее сердце из груди – тяжелый урок, но необходимый. И потом, жизнь легких уроков не преподносит.
Липа Валентиновна подождала, пока ученицы рассядутся в низких креслах, стоящих полукругом, и сама опустилась на диванчик у учительского стола.
– Итак, мои дорогие, – начала она последнюю консультацию. – Подведем итоги. Что мы имеем к началу второго часа бала?
Она щелкнула пальцами и доска за ее спиной задрожала зеркальным озером, а затем явила присутствующим бальный зал, только начинающий принимать гостей.