Школа наемников

Глумов Виктор

— Так ведь сезон дождей только закончился...

— Тут все по-другому, не как в Пустоши. Да и поря­дочные парни не каждый день в гости заходят, а ты к тому же разумный, небось еще и грамоте обучен.

— Обучен, — буркнул Артур, размышляя, обидеться на «порядочного парня» или нет. Как ни крути, от этой порядочности одни неприятности.

— Во! — Гус ткнул пальчиком в потолок — на стену упала тень, там перст его был огромен. — Я, понимаешь ли, эстет. Мне еще и поговорить интересно, язык, так сказать, почесать. Мозги, они ведь как мышцы — если их не тренировать, усыхают. Все надеюсь,

что выберусь и послужат они мне, как в прежние времена.

Вспомнился наркоман с мутантом на поводке, тот так же зубы заговаривал, а потом кетчеры нагрянули. Навер­ное, и Гус задумал недоброе, как бы не случилось чего...

— Ты не отчаивайся, тут жить можно, если приспо­собиться, это сейчас швали всякой полно, а вот после облавы останется человек пятнадцать—двадцать, никто набегать не будет, у панцирников щенки народятся — неважная, а еда. Правда, как засуха — вся живность дох­нет, безмозглым жрать нечего, но мы-то умные, мы за­пасемся... Да и оружия будет валяться — во! — Гус чирк­нул себе пальцем по горлу и добавил грустно: — Еще бы книгу где раздобыть, по чтению истосковался.

Не понравился он Артуру. Вроде бы отличный му­жик: накормил, обогрел, небось и спать уложит... По­дождет, пока жертва уснет, и прирежет, потом разде­лает и съест. Вон какое у него брюшко, а местные все тощие, ветром их качает. И что делать? Прикончить его? А если Гусу на самом деле просто собеседник ну­жен? Он же хвастун-говорун. Да и выживать умеет. Зна­чит, ночью надо притвориться спящим, но ухо дер­жать востро.

— Мясо еще будешь? — не унимался Гус. — Держи.

Пока гость жевал, хозяин рассказывал, как он охо­тится на волков: на площадке перед пещерой полно ям с кольями, мутафаги по следам приходят, проваливают­ся и дохнут.

— Я вот чего не пойму... — продолжал lye. — Днем они вообще не появляются, на своей территории живут, а чуть стемнеет — рыщут. Я сам из-под Харькова, там ни днем, ни ночью от них спасенья нет, а тут как будто дрессирует их кто. Словно кто-то не велит им до зака­та переступать невидимую черту.

— Раньше думали, что и мутанты безмозглые, — под­держал разговор Артур. — А потом поняли, что некото­рых от людей отличить невозможно. Вот и волки, на­верное, умнеют.

— С чего ты так решил?

— Дошло до них, что человек ночью слабее, в тем­ноте не видит, вот и подкрадываются. Им-то все равно, день или ночь.

— Не ошибся я в тебе, — проговорил 1ус и раскидал угли. — Давай спать, что ли. Завтра что думаешь делать?

— Осмотреться бы, по скалам полазить. Может, мне показалось, но на востоке удобный подъем...

— Удобный, ну-ну. Я ж говорил: некроз там. Но ты сходи, проверь. Все равно, пока сам не убедишься, без толку предупреждать. Не вздумай лезть в некроз, я ви­дел тех, кого он коснулся, лучше смерть. Держи матрас и шкурку вот, прикройся, а то задубеешь

Матрасом Гус называл кожаный мешок, внутри кото­рого чтото скрипело. Клопов в нем, наверное, видимо- невидимо. Чтобы не заснуть, Артур представлял кло­пов — огромных, с бурыми брюшками, потом стал пред­ставлять, как выбирается по скалам на свободу.

Зарывшийся в тряпье 1ус храпел с присвистом, даже скорее сипел, как гусак, собравшийся атаковать. Инте­ресно, он притворяется или на самом деле

вырубился? Артур начал громко сопеть — 1ус не отреагировал. Но спать все равно было опасно.

Налетели мысли: об отце, о Романе. Сволочь, нежит­ся на его, Артура, перине, а он здесь кормит клопов.

И небось совесть бывшего друга не мучает. Главное — подороже продать и радоваться этому. Гус так же гово­рит, и тренер говорил: «Стань зверем, этот мир для зве­рей, мутанты пришли на смену людям и скоро их вы­теснят». Пальцы нащупали спусковой крючок. «Хватит, стань таким, как они все. Ты сильнее, умнее, моложе. Прыгни первым и сомкни челюсти на глотке. Убил же мальчишку-омеговца, теперь этого убей. Опереди».

...Кто-то дышит в ухо, шевелит волосы — примеряет­ся, куда лучше ударить. Артур сверху видел себя, спяще­го, над ним склонился невысокий сутулый человек, в руке у него блестел нож. Вскочить, отбиться, но Артур болтается вверху, под самым сводом пещеры, а тело там. Хлоп — он соединился с телом, ударил врага...

Ба-бах!

Артур вскочил: сон, всего лишь сон. Палец нажал на спусковой крючок, и пистолет выстрелил.

— Тебя что, бешеный мутант покусал? — проворчал Гус и перевернулся на другой бок.

Артур поставил пистолет на предохранитель, но из руки не выпустил. Среди ночи он еще пару раз подска­кивал, но Iyc мирно посапывал в своем углу.

Глава 8

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ НА СВАЛКЕ

Если верить уцелевшим документам, до Погибели было другое летосчисление — вместо сезонов годы. Год делился на четыре фазы, сезон ветра соответст­вовал времени, которое называлось осень, сезон дож­дей назывался зимой, сезон солнца — весной и летом. Климат был мягче и прохладнее, на месте Донной пу­стыни простиралось огромное соленое озеро, имено­вавшееся Черным морем.

История Пустоши. Древние. Третий курс

П

осле медицинского осмотра Леке шагал в знако­мый кабинет при штабе, стараясь сосредоточить­ся. Хотел к Гаю заскочить, но времени не хватило. Ле­карь утверждал, что с раненым все хорошо, но сомне­ния все равно оставались — а вдруг соврал лекарь, чтобы не волновать курсанта в такой важный день?

Спасибо, хоть ночью кошмары не мучили. Ложась спать, Леке боялся, что убитый (а правильнее было бы сказать — казненный) преступник явится, кровью зали­тый, в глаза заглянет. Не явился и не заглянул. Леке пе­режил первый опыт убийства, принял его и успокоился. Мир казался справедливым и юным, теперь Леке был уве­рен: он пройдет испытание, что бы ему ни предложили.

Сегодня офицеров было двое. Одного из них, равно­душного, без шевронов, Леке помнил с прошлого раза, второй сидел у стены, на лицо его падала тень — не рас­смотреть, как и знаки отличия на форме. Леке решил не обращать на него внимания.

— Здравия желаю! Курсант Леке прибыл.

Офицер кивнул на стул, пролистал личное дело и ус­тавился на Лекса, как мание перед атакой. Так и каза­лось, что сейчас прищурит желтоватые глаза, и меж тонких губ появится тонкий, раздвоенный язык.