Школа прошлой жизни
Шрифт:
Лэнгли кивнул, но мне показалось, он просто дал мне понять, что принял мои слова к сведению. Он был спокоен и недоволен одновременно, и я, разумеется, признавала долю вины за собой. Не потому, что разбудила его, потому, что снова завела речь про эмпуса.
Фил вышел из комнатки, завернутый в кусок дерьма — иначе я не могла назвать то, что он на себя напялил, но именно ему предстояло собирать лошадей. На улице мне в лицо ударил порыв ветра, и что-то где-то хлопнуло несколько раз.
Фил шел впереди, что-то бормоча, и он не боялся ни капли. Может, ему придавали смелости мы. Лэнгли тоже осматривался, потом подскочил к лошади и повел ее — я не рассмотрела, как ему удалось, но лошадь послушно за ним пошла. Фил похлопываниями заставил зайти в конюшню вторую лошадь и загнал обеих в денники. Я прижалась к стене, мечтая провалиться сквозь землю, Лэнгли прошел вдоль денников. Я была готова поклясться — он искренне изумлен.
— Как они могли выйти? — спросил он у Фила.
— Выгнали, господин директор! — откликнулся Фил. — Как иначе? Да вот эта, которая возле двери торчала, она в жизни не выйдет, если кормушка полная! Дрянная лошадь, работать вообще не хочет, ленивая и прожорливая! А жеребчик этот, которого вы привели, трусоват. Где остальные, господин директор? Кто лошадей украл?
Лэнгли подошел к седлам и принялся их рассматривать. Я тоже приблизилась — пусть не сказала, что мне пришла в голову эта же мысль. Мне не хотелось ее заканчивать, она звучала бы как приговор, я предпочитала, чтобы Лэнгли сделал это за меня. Мог ли кто-то похитить Нэн? Она дорого стоит в прямом смысле этого слова, за нее могут дать и дадут баснословный выкуп.
— Сколько всего седел, Фил?
— Так семь! — прокричал тот откуда-то из глубины конюшни. — Лошадей шесть, седел семь. Восьмое еще Криспин выкинул, совсем развалилось.
Лэнгли кивнул и отошел, удовлетворенный, но я схватила его за рукав и тут же выпустила.
— Их шесть, — простонала я, и Лэнгли медленно повернул ко мне голову. — Их всего только шесть.
— Госпожа Гэйн, — он вскользь коснулся моего запястья и сразу убрал руку. — Конечно, их шесть. Тот, кто увел лошадей, оседлал одну лошадь, остальные седла ему ни к чему. Это печально, но не самое страшное, что могло произойти, уверяю.
— А Нэн?.. Госпожа Крэйг? — поправилась я. — Надо найти ее. Может, ее похитили!
— Идите к себе, — резко оборвал меня Лэнгли. Потом улыбнулся, будто извиняясь. — Ни к чему вам мерзнуть. Вы можете еще немного поспать. Пожалуйста, мы тут осмотримся, Фил мне поможет.
Я знала, что уснуть не смогу. Даже если бы и хотела, не смогла бы, и дело было не в лошадях — в Нэн и в том, что Лэнгли вел себя очень странно. Но я покорно повернулась, а потом вдруг подумала, что все может быть проще. Пока Лэнгли со мной говорил, Нэн заправила половину кровати. Пока он одевался, она стояла так, чтобы я не могла ее увидеть. А сейчас она вернулась в комнату и, возможно, уже спит и утром скормит мне наивную ложь о том, что она уснула в библиотеке.
Я вышла за двери конюшни, и снова что-то хлопнуло. Окно? Я подняла голову. Судя по звуку, окно было с торца. Кто-то плохо закрыл окно, похоже, в классе Коры Лидделл. Я застонала, представив, какую истерику она закатит с утра, и решила подняться. Упущение Фила или девочек, которые там убирались, но лучше исправить все так, будто окно всю ночь было закрыто, ведь никто не докажет обратное.
Я подошла ближе, чтобы удостовериться — это действительно класс анатомии. Но нет, класс арифметики, третий этаж, и я вздохнула с облегчением и опустила голову.
Кричать я не стала в который раз. Сама себе удивилась — я воспринимала все происходящее обреченно, а может, стоически. Но я только закрыла рукой рот, всмотрелась и на почти онемевших ногах бросилась обратно в конюшню.
Глава двадцать третья
Лэнгли что-то делал в деннике, и когда я вошла — вбежала, — встревоженно обернулся и все понял по моему выражению лица.
Я покачала головой. Почему я стала вестником беды?
— Я не знаю, кто это. Может быть, госпожа Коул. Я не подходила к ней близко.
Лэнгли вышел, вытирая руки о мантию, и крикнул:
— Фил! Нам нужна госпожа Джонсон. Скорее.
Он выскочил, не дожидаясь ответа, и я выбежала за ним. Мне хотелось верить, что я ошиблась. Что, возможно, она — кто это? Да кто бы ни был! — просто лежит без сознания, как госпожа Коул тогда, в теплицах. Я напрасно переполошилась, ничего не произошло… никто больше не умер. Но нет, Лэнгли, быстро осмотрев тело, вернулся ко мне.
— Это госпожа Лидделл.
Кора Лидделл? Я ведь хотела спросить ее, видела ли она что-то или кого-то. Не успела, и теперь ответ был очевиден. Я посмотрела в глаза Лэнгли, но ничего не сказала о своих подозрениях, он мне не верит, пускай.
— Она упала из окна?
— Госпожа Джонсон скажет точнее, но мне кажется, нет. Она… умерла? — он пожал плечами. — Или ее убили.
Я несколько раз провела рукой по лицу. В голове у меня шумело, и это был не внезапно налетевший ветер, что есть силы заколотивший рамой открытого окна.
— Я имею в виду конокрада, госпожа Гэйн, — пояснил Лэнгли. — В этот раз вряд ли призрак, поверьте. Не вы одна слышали что-то, просто вам повезло, вы пришли, когда все было кончено.
Мы слышали, как пробежал мимо Фил, потом Лэнгли протянул ко мне руку, и я не сразу поняла, что он хочет. Фонарь.
— Я должен осмотреть все внимательнее, — объяснил он. — Вы позволите?
Как будто я могла ему запретить! И я пошла за ним следом, как овечка, мне было страшно оставаться одной, хотя до тела несчастной госпожи Лидделл было всего несколько ярдов.
Лэнгли светил на землю — искал следы. В одном месте он остановился.
— Смотрите, — он указал на явный отпечаток сапога, — похоже, что я прав.
Земля еще не промерзла. Ночью подмораживало, покрывалось инеем, но снег почти не выпадает в Дессийских Перевалах, а иней лежит лишь пару часов. Кто-то оставил след на земле — грубый мужской сапог.
Лэнгли поставил свою ногу рядом с отпечатком и сразу ее убрал. Я не поняла, зачем он это сделал, хотел доказать мне, что это не он? Но потом я догадалась.
— Он был меньше вас и… — я быстро окинула его ладную фигуру взглядом. — Он крестьянин. Он более… грузный, сэр.
Лэнгли обернулся, с трудом удержавшись от возгласа. Он издал какой-то неловкий звук, но постарался придать лицу строгое выражение.
— Вы можете быть правы, госпожа Гэйн, — сказал он медленно, — в том, что это крестьянин, у меня практически нет сомнений, но рост — о нет, размер ноги не показатель. У высоких мужчин бывает не такая большая ступня, как можно предположить. В любом случае… здесь очень далеко деревни, не так ли?