Школа в кольце (Сборник рассказов и повестей о войне)
Шрифт:
Все согласно закивали головами.
– Я знаю, что надо сделать! – опять встрял Мишка, – его надо увезти.
– Увезти? Куда? – вопросительно поглядел на друзей Севка, а они так же вопросительно посмотрели на него. Воцарилось молчание.
– Я знаю куда! – неожиданно воскликнул Мишка так громко, что ребята подпрыгнули от неожиданности.
– Напугал, знаток, – слегка улыбнулся Данька и потрепал младшего по голове.
– Когда Сашко умер, ну, который средний наш брат, он самый слабенький оказался… Он и до войны много болел, и осенью тоже, когда все началось… – немного помолчав, Мишка продолжил, – мы его в подвал отнесли, ну, в бомбоубежище, нам еще сосед дядя Слава помогал, который скрипач, он тогда еще не помер, он тогда нам потом еще музыку грустную сыграл… Я покажу – куда мы его отнесли!
Все
– Я тут во дворе, у дома, видел кусок железа, вооо такой – Мишка широко развел в сторону руки, пытаясь растянуть их как можно шире.
– Зачем он нам?
– Можно его (он быстро взглянул в сторону лежащего) на железо положить, ну, на кусок то этот и отвезти, как на санках… Так легче… и быстрее… Я видел – так делают… Честно, видел!
Все замолчали, обдумывая Мишкино предложение.
– Молодец, мелкий, дело говоришь, – подытожил Вовка, – показывай, где кусок свой видел.
Мишка, обрадованный, что и он пригодился, махнув призывно рукой, зашагал назад, за ним двинулась вся ватага. И действительно, буквально через пару метров, в подворотне лежал кусок листового железа, скорей всего сорванный с крыши во время бомбежки. Взяв лист с собой, они вышли на проспект, осторожно переложили на него мальчишку со светлыми волосами и повезли. Впереди шли Олег-старший и Вовка, сзади «повозку» толкал Мишка, по краям поддерживали Сева и Даня. Ребята шли медленно: как ни мал был погибший, тяжело было его везти по неровной мостовой, пересекая застывшие ледяные потеки, искореженное железо, валявшиеся повсюду осколки стекла и битого кирпича. Навстречу шли люди, больше похожие на тени, в одном месте пришлось уступить дорогу старушке, замотанной до самых глаз платком. Она, не глядя по сторонам, низко наклонившись над мостовой, шла, с трудом таща за собой санки с ведром, точно таким же, какое вез несколько дней назад светловолосый мальчишка. Проводив взглядом старушку, они двинулись дальше. Неожиданно Мишка закричал:
– Вот! Здесь! Точно! Тут еще балкон такой смешной, с картинками…
– С витражами, – поправил Сева, он был любителем чтения и мог часами делиться знаниями с друзьями.
– Ну, я и говорю, – скороговорил Мишка, – с этими, ну, как ты сказал, я по ним и запомнил. Мы хотим Саньку потом… похоронить по-людски… Я поэтому точно запомнил! – горячо прибавил Мишка, что бы ребята не сомневались, стоит ему доверять или нет. Друзья свернули в арку, и подошли к подъезду трехэтажного дома. Олег с Вовкой, Севой и Даней подхватили мальчишку на руки и понесли в подвал. Мишка, как самый мелкий, которого берегли и от тяжелой ноши и от возможности увидеть мертвого брата, остался ждать на улице. Притоптывая от мороза у стены дома, он то и дело заглядывал в подъезд. Ему казалось, что время остановилось, что они с мамой и дядей Славой Саньку быстрее «похоронили» в том огромном подвале. Когда ватага снова появилась во дворе, лица ребят показались Мишке еще более серыми и осунувшимися. Они остановились и несколько минут молчали. Первым заговорил Олег-старший.
– Как много там… – он запнулся, подбирая подходящее слово, а потом все-таки закончил, – людей… лежит.
– Лежит… Я вот видел, как покойники стоят! – Мишкины глаза, от голода казавшиеся огромными, еще больше округлились, – честно! В простынках, их к стене дома прислонили, вот они и стоят.
– Чего ты выдумываешь?! – рассердился Олег. – Как такое может быть?
– И ничего я не выдумываю! – обиделся Мишка, – у этого, как его, ну дом такой на улице этого… – от волнения он никак не мог вспомнить название улицы – ну, который город строил! Нам на уроке рассказывали.
– Росси? – уточнил много читающий Севка.
– Во! Точно! Дом там есть… забыл, как называется… Короче, я там мимо шел, а, как увидел… тех, которые у стенки, сам чуть не помер! Пока смотрел, тетенька с девчонкой санки привезли, на них малой в простынке был, они в дверь постучали, им открыли и говорят: мест нету, везите на кладбище, а тетенька в слезы – не довезем мы, говорит, сил нет. Ну, им дверь чуток пошире открыли, и стали палкой длинной помогать, чтоб малого туда затащить, и дверь чтоб закрыть можно было, а еще те, которые из двери, ругались на тетеньку, что из-за их, которого на санках привезли, дверь не закрывается… Честное слово, так и было!
– Помните, в сентябре трое наших ребят погибли? – спросил Севка, – от взрыва…
– Помним, конечно, – ответил Вовка, – Коля, Игорь и… как же его…
– Яша, – подхватил Даня.
– Точно! Яша. А ты это к чему?
– Мы их тогда хоронили, всей школой ходили, помните?.. Сейчас покойники у стены стоят… – протянул Сева, ни на кого не глядя, – а прошло то всего несколько месяцев… Что с нами со всеми дальше будет?…
Сева стоял, кутаясь в отцовский ватник и смотрел каким-то невидящим взглядом в даль, словно пытаясь проникнуть в тайну будущего.
– Как хочется жить… – после долгого молчания произнес Олег, – а не знаешь, выживешь ли…
– Мы переживем всю эту кутерьму, и еще будем есть пироги с капустой, честное слово! – Мишка для пущей убедительности стукнул себя по втянутому от голода животу и подпрыгнул от холода и чрезмерного усердия. Все посмотрели на младшего, и на их измученных лицах появилось некое подобие улыбки.
– Идемте… – сказал опять ставший серьезным Вовка и прибавил, – мы запомним этот подвал… А сейчас мы должны попробовать помочь тому, кому еще может быть, успеем помочь…
Николай Матвеевич
Они опять двинулись по мостовой, и, пройдя по Лиговке, вышли на Невский. Вот и дом любимого учителя. Среди друзей один только Мишка пока не проникся его предметом – в силу мелкости возраста этого урока у него не было. Удивительное дело, урок он вел не самый вроде бы нужный и важный, все-таки черчение – не математика и не русский, но таких интересных уроков, как у Николая Матвеевича было еще поискать. Ребята чертили и планы дворцов, и самых знаменитых домов мира, и просто необычных зданий, а потом он им столько всего рассказывал про каждое! Не было, пожалуй, ученика, которому не нравилось бы черчение. Хотя в этом году занятия в школе начались только в ноябре, но и за это время Николай Матвеевич не пропустил ни одного урока, а ведь идти ему приходилось в лютый мороз, ой, как далеко, да и немолод он уже был… Все равно приходил! Почему же его не было в последние дни? Никому не хотелось думать о самом страшном, ребята предпочли вообще не говорить на эту тему, пока не придут и сами все не узнают. В темном подъезде дома, где жил Николай Матвеевич, было холодно. Окна с выбитыми стеклами заколочены фанерой, заложены мешками с песком и всяким тряпьем, лестница, залитая потоками воды из лопнувшего еще в первые холода, водопровода и носимых в квартиры ведер, обледенела и превратилась в каток. Когда все попытки ребят по ней взобраться не возымели успеха, Олег-старший выскочил во двор и вскоре вернулся, держа в руках обрезок железной арматуры. Он начал колоть лед на нижних ступенях, однако силы у него быстро закончились и тогда кусок железа подхватил Вовка. На втором этаже переходящий «вымпел» в виде железки перекочевал в руки Данчика, потом Севки и даже Мишки, который громко сопя носом, с огромным старанием колотил лед на площадке третьего этажа. Так все по очереди они продолбили хоть и узкую, но вполне пригодную для ходьбы дорожку прямо к квартире Николая Матвеевича. Трудно пришлось только на первом и втором пролетах, дальше дело пошло легче – уже мало кто забирался на третий этаж – выжившие предпочитали занять комнаты пониже, чтобы не тратить понапрасну силы на подъем, потому-то льда на последнем пролете было гораздо меньше. Когда ребята, тяжело дыша, добрались до двери, Мишка, бледный, как полотно, практически свалился на руки друзьям.
– Ты чего, мелкий? Плохо? Болит где? Ты не молчи, – ребята принялись тормошить Мишку, пытаясь понять, что с ним случилось. Но он молчал, полулежа на руках у Севки с Данькой.
– У него, наверное, голодный обморок, – догадался Олег, – у моего младшего такое было.
– И что делать надо?
– Я сейчас схожу за снегом, потрем его немного, а когда в себя придет – лепешку дадим.
– Мы же Николаю Матвеевичу еде принесли, – строго сказал Вовка.
– Ну и что? Все равно надо хотя бы половину одной Мишке выделить, он молодец – и лепешку свою отдал, и пацана погибшего тащил, и лед колол, и вообще с нами пошел, хотя никогда на уроках черчения не был, не дорос еще до них… Короче, я вниз, за снегом.