Шквальный ветер
Шрифт:
– Хочешь заработать миллион?
– с ходу предложил лейтенанту милиции Кувалдин.
– Смотря какая работа, - усмехнулся тот.
– Не пыльная, не грязная и, главное, без всяких правонарушений: надо задержать одного жиденка-ювелира, кое-что выяснить у неге. В свой офис на Серышева он ездит к одиннадцати. У него - телохранитель. Наверняка и шофер вооружен. Так что придется взять помощников. Им тоже по миллиону. Телохранители нам не нужны, а с ювелиром придется поговорить. Вы берете его у перекрестка на Калинина, передаете нам на Комсомольском.
– А помноголюдней улицу не нашел? Тоже мне стратег. Готовь пять лимонов - и жиденок твой. Заберешь его на стадионе, у бассейна. Только чтоб без
Глузберг, когда его вывели из милицейской машины, еле держался на ногах; лицо было бледное, руки тряслись, и глаза смотрели безумно, перебегали с одного человека на другого; губы шевелились, желая что-то сказать, и не могли. А вид штатских громил и вовсе привел его в шоковое состояние.
– Он, кажется, в штаны наложил, - сказал с усмешкой лейтенант.
– Желаю успехов.
– Сел в машину и укатил.
Кувалдин открыл дверцу "Жигулей", взятых за большую плату напрокат у знакомого, пригласил Глузберга:
– Садитесь. И перестаньте трястись. Вам ничто не угрожает, если ответите честно на наши вопросы. Мы из Федеральной службы безопасности.
Глузберг с большим трудом втиснул свое грузное, дряблое тело на заднее сиденье, безвольно подчиняясь приказу и вряд ли улавливая смысл сказанного - губы все ещё беззвучно шевелились и из горла вместо слов вырывался лишь хрип.
Кувалдин сел с ним рядом, достал из кармана золотой медальон, протянул на ладони ювелиру.
– Ваша работа, Семен Яковлевич?
Услышав свое имя, Глузберг будто очнулся, в глазах появилась осмысленность, и он, опережая прорезавшийся голос, закивал, потом хрипло промолвил:
– Да, моя.
– Вот и отлично. Хорошая работа, настоящего мастера. А теперь скажите, кто вам поставляет золото. В частности, вот это, из которого сделан медальон?
Глузберг нервно поерзал на сиденье - окончательно пришел в себя.
– Видите ли, я покупаю золото у разных людей. Зачастую мне приносят сами. Сейчас никому не запрещается ни покупать, ни торговать. Это золото мне принес мужчина лет тридцати пяти - сорока, симпатичный, с окладистой темной бородкой и усами. Сто граммов. По виду не промысловик, да он и сам признался - посредник. Я, разумеется, не стал допытываться, откуда золото, кто он, заплатил ему четыре миллиона четыреста тысяч, на том и расстались.
– И больше он к вам не заходил?
– Нет. Но придет, куда он денется. Если вы не спугнете.
– Когда он приходил?
– Около месяца назад, - пожевал по-старчески губами.
– Ныне четыре миллиона - не деньги, долго не проживешь. Так что скоро должен заявиться.
– А не врешь, дед? Может, знаешь, кто он, где живет, а скрываешь? вмешался в разговор Кукушкин.
– Какой резон мне врать? Я ничего противозаконного не сделал, а если он в чем-то замешан, пусть отвечает.
– Проверим, - строго предупредил Кувалдин.
– В чем он был одет?
– Не броско. Шапка из ондатры, серое полупальто с таким же воротником. Но выглядел вполне прилично: интеллигентный, по-военному подтянутый, немногословный.
– Он!
– вырвалось радостное у Кукушкина.
– И он точно обещал ещё прийти?
– Точно не обещал. Но я ему хорошо заплатил, и вряд ли он станет искать другого покупателя. Да и не найдет: Моисей даст ему не более тридцатника.
– Хорошо.
– Кувалдин поверил ювелиру.
– Вас подбросить к офису или сами дойдете?
– Тут недалеко, - обрадовался Глузберг.
– Лучше мне пройтись.
– Но запомни: о нашем разговоре никому ни слова, - строго предупредил Кувалдин.
– Разве я не понимаю, - закивал старик.
– Хотите, я позвоню, когда он появится.
– Не надо... Скажите, вы поверили, что он посредник, а не хозяин золота?
–
– Ну, это он мог предложить для убедительности, что является посредником, или просто, чтоб выжать лишний процент.
– Возможно, - снова закивал Глузберг.
– Но мне показалось...
– Посмотрим, - оборвал его Кувалдин.
– Бывайте здоровы.
Грузное тело ювелира будто вытолкнули из тесной кабины, и он, переваливаясь на толстых коротких ножках, заспешил от машины в противоположную сторону от офиса.
– Поехали, - удовлетворенно скомандовал Кукушкину Кувалдин.
19
На другой день после того, как Русанов побывал в Комсомольске-на-Амуре, нежданно-негаданно старший следователь по особо важным делам вдруг объявился в Хабаровске. Нашел Анатолия в гостинице, где тот после встречи с оперативниками, сообщившими ему о странном похищении ювелира якобы работниками Федеральной службы безопасности, обдумывал ситуацию и как поделикатнее выяснить в ФСБ подоплеку такого похищения. Полковник выглядел более удрученным, чем после поездки в Москву, и хотя он слушал доклад подчиненного с вниманием, задал несколько вопросов, в глазах его не было прежнего интереса и азарта, каким он загорался при распутывании трудных дел.
– По описанию ювелира и его телохранителей на Кувалдина и Кукушкина работает кто-то из милиции, - горячо закончил доклад Анатолий, желая расшевелить старшего следователя по особо важным делам.
– Я пока решил воздержаться от ареста этих преступников, выявить все их здесь связи. Да и на Иванкина они, возможно, выведут быстрее.
– На Фриднина-Осьминога работают не только в здешней милиции, - сказал Щербаков.
– А вот Иванкина надо брать, пока тебя не опередили Кувалдин с Кукушкиным. У Фриднина служба расследования поставлена не хуже, чем у нас. Они тоже установили, где и когда он сел на поезд, с кем ехал. Проводница вагона сообщила и подробные приметы девушки, с которой он сошел в Хабаровске. Так что найти его особого труда не составит. Вот куда подевался прокурор Перекосов, ума не приложу. Создается такое впечатление, что он и Иванкин заранее знали о плане похищения золота, возможно, попытались арестовать Швендика и Кукушкина, но они оказали сопротивление, вследствие чего один был убит, а второму удалось скрыться. Но почему в таком случае скрывается Иванкин и где Перекосов - загадка. Не мог твой бывший сослуживец позариться на золото и прихлопнуть прокурора?
Сколько раз Анатолий думал над этим, и всегда приходил один и тот же ответ: не мог.
– Не мог, - вслух повторил он.
– А у меня складывается другое мнение. Если Иванкин понял, что разворовывают не только золото, растаскивают всю нашу страну, - видели, что творится в крае?
– почему и ему не воспользоваться случаем?
– Щербаков достал сигарету, нервно закурил и с грустью продолжил: - Нет, не простые люди устроили в стране бардак. Постулат: берите суверенитета столько, сколько можете, некоторые руководители поняли в буквальном смысле: можно творить все, что им захочется. Законы не только обходят стороной, их игнорируют, а нас, законников, ни в грош не ставят. Мы с тобой гоняемся за похитителями золота, а те, кто приказал им украсть, грозят нам сверху пальчиком: дальше запретной черты не лезьте, занимайтесь своим делом, Щербаков сокрушенно опустил голову, помотал ею, словно желая освободиться от наваждения.
– Нет, я больше не могу и не хочу бить по хвостам. Вчера, когда я доложил главному, что творится в крае, он стал орать на меня, что я занимаюсь здесь черте чем, а заурядных воров поймать не могу. Я сказал, что отказываюсь от дела и возвращаюсь в Москву. Сегодня мне должны прислать замену.