Шлейф сандала
Шрифт:
– Так это сынки Жюля, - шмыгнул разбитым носом Прошка, замахиваясь на орущего от боли мальчишку. – Они на Машутку напали! Кричали: «Попрошайка платье на помойке нашла! Попрошайка на пятак, получи от нас тумак!».
– Да ты что? – у меня внутри все клокотало от гнева. Девочкины горячие, по-детски горькие слезы обжигали шею. – А ну, пойдем!
Я передала Машутку Прошке, а сама схватила того, что был ближе, и поволокла из двора на улицу. Он и не пытался сопротивляться, моментально превратившись из «героя» в ноющего обрюзгшего увальня. Двое
Подойдя к салону, я так посмотрела на зазывалу, что тот практически отскочил в сторону. Толкнув стеклянную дверь, я заволокла хулигана прямо в зал, где вкусно пахло духами, шли неспешные разговоры, а из кухни доносился аромат кофе. Моментально воцарилась тишина.
Жюль, щебетавший над клиентом, изумленно уставился на меня, потом его взгляд переместился на сына и, бросив ножницы, он бросился к нему.
– Mon cheri!* - тонким голосом воскликнул он. – Что случилось?! Кто посмел это сделать с тобой?!
– Я, - мне хотелось наподдать и папаше, но по понятным причинам я этого не сделала.
– Вы?! – он медленно поднялся. Его щечки затряслись, на лбу выступили капли пота. – Вы понимаете, с кем связались, милочка?! Это дитя! А вы избили его!
– А вот это, мои дети, - я указала на Машутку и Прошку, прижавшихся друг к другу. Мой голос превратился в угрожающее шипение. – Если еще раз ваши напомаженные, рыхлые телепузики тронут хоть кого-то из моей семьи, я снова изобью их. Еще сильнее.
Взгляд парикмахера переместился на остальных сыновей, которые замерли у двери. В салоне продолжала царить практически космическая тишина.
Сидящая в одном из кресел госпожа Эристави внимательно наблюдала за происходящим, но вдруг ее брови резко взметнулись вверх, дыхание участилось, а пальцы унизанные перстнями задрожали.
А вот я увидела родственницу Давида, лишь, когда Жюль немного отошел в сторону. Ну, конееечно… Куда ж без вас?..
– Я брошу тебя в тюрьму, грязная цирюльница! – тихо процедил Жюль, глядя на меня полными ненависти глазами. – А теперь убирайся отсюда! Чтобы духу твоего и твоих щенков подзаборных здесь не было!
– Никто никого и никуда не бросит, - холодный голос госпожи Эристави заставил его испуганно замолчать. – Эта женщина защищала детей, избитых твоими отпрысками. Не так ли, Жюль?
– Да, но… - парикмахер суетливо оттолкнул сына, чтобы стать поближе к ней. – Это даже не ее дети! Это слуги… местная рвань…
– Никто не смеет избивать беззащитных. Даже твои сыновья, - в голосе госпожи Эристави прозвучал металл. Она повернулась ко мне и добавила: - Следуйте за мной, Елена Федоровна.
* Мой дорогой
Спасибо Всем дорогим читателям за терпение и поддержку.
Глава 55
Сказать, что я была удивлена, значит, ничего не сказать. Что ж, если ей есть что сказать мне, я послушаю. Госпожа Эристави заступилась за моих детей, и это делало ей честь, но что ей нужно от меня?
Я подтолкнула детей к выходу и перед тем как выйти, смерила испуганного парикмахера гневным взглядом, в котором сквозило презрение. Такие люди никогда ничего не поймут. Вся их жизнь заключается в холуйстве перед теми, кто занимает ступеньку выше.
Мы вышли на улицу, и госпожа Эристави кивнула на экипаж, стоящий напротив.
– Садитесь, я отвезу вас домой. Не идти же ребенку до самой парикмахерской в таком виде. Девочка напугана.
– Благодарю вас, - я повела ребят к карете, понимая, что для Машутки так будет действительно лучше. Может, она отвлечется на поездку в шикарном экипаже и перестанет плакать.
Как я и предполагала, Машутка сразу заинтересовалась красивым убранством салона. Ее слезки высохли, а на лице появилась улыбка. Прошка усадил ее у окна и принялся что-то нашептывать на ухо, отчего девочка тихо хихикала, прикрывая рот ладошкой. Детские горести скоротечны. И это хорошо…
– Я попросила кучера, чтобы он немного покатал нас, прежде чем ехать к вашему дому, - сказала госпожа Эристави, когда заняла свое место напротив меня. – Вы не против?
– Думаю, детям понравится, - уклончиво ответила я, понимая, что все это не просто так. Она хотела что-то сказать мне.
– Вы справедливо наказали сыновей Жюля. Если бы я не знала вас, то даже могла бы предположить, что это ваши дети, - женщина посмотрела на Машутку, а потом погладила ее по голове. – Мой вам совет: не привязывайтесь к таким детям, ведь впереди их ждет совершенно другая жизнь, и этого не изменить. Но сейчас не об этом… Я хотела задать вам один вопрос… Возможно, он покажется странным… Если так, то вы можете не отвечать на него.
Я даже немного заволновалась. Что она ходит вокруг да около?
– Хорошо. Если у меня не будет ответа на ваш вопрос, я просто промолчу.
– Вы помните времена Советского Союза? – госпожа Эристави пристально смотрела на меня, а ее пальцы, сжимающие платок, почему-то дрожали.
– Нет… я родилась после того, как он распался, - я пожала плечами. – Но слышала об отрезке этого времени много хорошего. От бабушки, от мамы…
Стоп! Мое сердце бешено заколотилось. Что? Что-о-о?!
– Господи… я так и думала! Так и думала! – госпожа Эристави откинулась на спинку сидения, побледнев так, что я даже испугалась за ее состояние.
– Откуда вы знаете о Советском Союзе?! – прошептала я, поглядывая на детей, но они были заняты созерцанием того, что происходило за окошком экипажа.
– Я родилась в тысячу девятьсот шестьдесят девятом году в Магнитогорске, - волнуясь, ответила женщина. – Работала учителем русского языка и литературы…
Это было невероятно! Просто взрыв мозга! Встретить человека из своего мира здесь! Да еще кого! У меня не было слов… я не знала, как реагировать на такое…