Шлейф сандала
Шрифт:
Степанида Пантелеймоновна выходя из комнаты, громко хлопнула дверью, но Минодора даже не пошевелилась.
– Дорка! Слышишь! Эй! Барышня!
Вот на этот голос она отреагировала сразу. Резко сев в кровати, девушка радостно уставилась на окно, в котором торчала голова Прошки.
– - Ты что здесь делаешь?
– Вести принес! – мальчишка положил на подоконник записку. – От Елены Федоровны!
Минодора схватила сложенный вчетверо листок бумаги и, развернув его, пробежала глазами по написанному.
–
– Передай, что я все сделаю, - ответила Минодора и вдруг поцеловала мальчишку. – Спасибо тебе!
– Фу-у-у… - скривился тот. – Я что, дитенок, чтобы меня облизывать? Мужчина я!
Он полез вниз, ворча какие-то ругательства, а Минодора порвала записку на мелкие клочья, после чего швырнула их в печь. Если Павлуша от нее откажется, то спросу никакого!
Девушка бросилась к шкафу, а потом развернулась и пошла к двери.
– Фенька! Сюда иди!
Степанида Пантелеймоновна заглянула в комнату дочери и изумленно застыла. Девушка сидела у зеркала в красивом платье, а служанка колдовала над ее волосами.
– Чего это ты? За ум взяться решила? – подозрительно поинтересовалась купчиха. – Или еще какая вожжа под хвост попала?
– А что мне делать, ежели оговорено все? – пожала плечами Минодора. – Противься не противься, а как вами с батюшкой решено, так и будет. Не к чему сердце рвать.
– Вот и правильно! Умница моя! – радостно воскликнула Степанида Пантелеймоновна. – Батюшка-то как рад будет! Ничего… ничего… все перемелется, может еще и полюбишь!
Девушка кивала на слова матери, но в ее голове уже созрел план… Дикий, совершенно безумный, но способный спасти ее от навязанного жениха. Причем все это он сделает своими собственными руками.
Вскоре, разряженные в пух и прах, они уже тряслись в экипаже. Купчиха сияла от счастья, с умилением поглядывая на дочь, а девушка отвечала ей такой же улыбкой, демонстрируя свое смирение.
В доме Колодниковых их уже ждали. Купчиха усадила Минодору подле Павлуши, а сама устроилась рядом со Степанидой Пантелеймоновной.
– Ну что, сватья? Сговоримся в этот раз али нет?
– Да куда ж нам теперь деваться?! – хохотнула она. – Сговоримся, да дело сладим!
Павлуша же сидел, будто кол проглотил. Он опасливо косился на Минодору, словно боялся, что она снова взбунтует, и его руки нервно подрагивали. Но молодой человек даже не подозревал, что в прошлую встречу это были лишь цветочки, а сегодня вместо них появятся ягодки. С пьяным привкусом.
Минодора принялась за еду. Она ела и ела, и ела, а Степанида Пантелеймоновна умиленно наблюдала за ней. Женщина поверить не могла, что блажь дочери закончилась.
После очередного пирожка с яично-луковой начинкой, девушка громко икнула и откинулась на спинку стула.
– С вами все в порядке, Минодора Васильевна? –
– Ничего, я средство от икоты знаю. Мне всегда помогало… - девушка потянулась к графину с анисовкой. – Сейчас икотку как рукой снимет.
Под обалдевшими взглядами женщин и Павлуши, она плеснула, не жалеючи, себе водки в чайную чашку, после чего, недолго думая, вылила ее в себя. Скривившись, Минодора схватила кувшин с морсом и жадно запила анисовку.
– Доча-а-а… - испуганно протянула Степанида Пантелеймоновна. – Да ты что?!
– Вот так девица… - купчиха Колодникова схватилась за сердце. – Эко она анисовки приложила.
– Да, может, дочка с водой спутала? – попыталась оправдать Минодору матушка. – Всяко бывает…
А тем временем глаза девушки медленно соловели, съезжаясь к переносице. Она встряхнула головой, и ее взгляд сфокусировался на патефоне, накрытом кружевной салфеткой.
– Танцевать желаю!
Минодора поднялась, уперла руки в бока и гаркнула:
– Ох, и топни нога!
Топни правенькая!
Все равно ребята любят,
Хоть не маленькая!
Пойду плясать,
Рукава спущу!
Кто играет хорошо,
Ночевать пущу!
Девушка несколько раз ударила ногой по полу, отчего вся посуда в буфете издала жалобный звон. Потом подошла к патефону, скинула на пол салфетку и покрутила ручку, чтобы сжалась пружина. По комнате поплыла душераздирающая песня.
Ты лети, лети кибитка,
Разорвалась золотая нитка.
Да успокой меня, да ой, да успокоюсь
За рекою,
Ой, да за рекою.
Ты гони ещё немножко
По равнинам
И да по дорожкам.
Я бегу от холода чужого к милому в постой.
Минодора прикрыла глаза, покачиваясь под звуки романса, а потом рявкнула:
– К цыганам хочу! В табор!
Павлуша испуганно вздрогнул, его матушка находилась в предобморочном состоянии, а купеческая дочь вошла в раж. Она плясала, пока не закончилась песня, после чего сняла туфель и несколько раз ударила им по столу.
– Цыган требую! Немедля!
Плавающий взгляд девушки переместился на репродукцию картины «Даная». Она нахмурилась. Секунда и туфель полетел прямо в обнаженную мать Персея.
– Развели срамоту! Смотреть противно!
После этого раздался грохот. Павлуша потерял сознание.
Глава 52
К условленному времени мы с Прошкой уже стояли у дома князя Эристави. Это был каменный трехэтажный особняк, главный фасад которого украшали приставные колонны и треугольный фронтон.