Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях
Шрифт:
— Есть у меня просьба. Пан помогает людям, так, может, и мне сегодня не откажет.
— Помогать ближним — долг каждого человека, но лишь тогда, когда есть возможность.
— Близится Рождество, а так случилось, что не осталось у меня ни зерна жита. Будь добр, пан, удели хоть несколько гарнцев. [154] Придёт весна, понадобятся хозяевам лемехи и другой железный инструмент, мой муж всё скуёт, и будет, чем заплатить пану. Или в другой надобности отслужим.
154
Гарнец — мера объёма сыпучих веществ. Казённый гарнец составлял 1/8 четверика или 3,28 л.
— Охотно.
Кузнечиха поклонилась дяде и пошла с панной Малгожатой в кладовую.
Слепой Францишек
Темно на дворе, небо усеяно звёздами, недвижно стоят засыпанные снегом деревья, лишь мороз иногда трещит за стеною. Мой дядя, будто поджидая кого-то, посмотрел в окно и, обращаясь ко мне, сказал:
155
Четверик — мера объёма сыпучих веществ. Казённый четверик соответствовал 1/8 четверти, 8 гарнцам или 26,239 л. Однако в Витебской губернии использовалась и иная мера — старый (польский) четверик, который в разных местах губернии составлял 9, 10 или 16 гарнцев.
— Хорошая погода. Сдаётся, что гостей у нас сегодня не будет, так ты, Янк'o, вспомни что-нибудь из своих мудрёных рассказов. Нынче ночь длинная, можно выспаться, пока займётся заря.
Подали ужин. Ещё сидя за столом, я уже думал, перебирая в памяти разные события древней истории; выбирал чудесные случаи, что могли бы прийтись по вкусу дяде.
После ужина, отправляясь отдыхать, он, как обычно, прочёл вечерние молитвы и, ложась в постель, спросил:
— О каких же богах и богинях будешь мне сегодня рассказывать?
— Расскажу, дядюшка, об основании города Рима.
— Не о том ли Риме, в котором живёт наш святой Отец? О! Это должен быть хороший и интересный рассказ.
— О том самом.
— Тогда рассказывай, буду слушать со вниманием.
Сперва я рассказал, что римляне происходят от троянского народа. Потом, начав от Проки, царя альбанцев, поведал про Амулия и Нумитора, про Рею Сильвию, [156] о том, что она, будучи весталкой, родила от бога войны Марса двух детей-близнецов: Ромула и Рема, о том, как этих близнецов положили в корзину, и как плыли они по реке Тибр, а когда вода выбросила их на берег, то, услышав плач младенцев, прибежала волчица и кормила их из своих сосцов, будто собственных детёнышей.
156
Янк'o пересказывал историю, изложенную в книге Тита Ливия «История от основания Рима». Согласно ей, родоначальником римлян является Эней, который приплыл в Лаций после падения Трои. После смерти Проки из рода Сильвиев, царя города Альба Лонга, его младший сын Амулий лишил старшего брата Нумитора власти, убил его сына, а его дочь Рею сделал одной из жриц богини Весты, которые были обязаны в течение 30 лет блюсти обет целомудрия.
Дядя мой дивился, что волчица проявила такое милосердие и сочувствие к детям, и сказал, прерывая рассказ:
— И в древние времена должны были быть волколаки. Верно, эта волчица сперва была женщиной и имела человеческую душу, иначе откуда бы в ней взялись такая любовь и сострадание? А может, и Бог милосердный сотворил чудо ради невинных детей.
Я рассказывал дальше, как близнецов нашёл Фаустул, [157] как они выросли среди пастухов, а потом построили Рим на том самом месте, где река выбросила их на берег.
157
Фаустул —
Во время этого рассказа залаяли собаки, и кто-то начал стучать в ворота. Прибежал батрак и сообщил, что приехал слепой Францишек.
Дядя мой тотчас же поднялся с постели и только зажёг свет, как заходит Францишек, правой рукой держась за проводника, а левою постукивая перед собой посохом, чтоб не зацепиться за что-нибудь.
— Слава Иисусу Христу, — сказал слепец, переступая порог. — А дома ли пан Зав'aльня?
— Дома, дома, — ответил дядя. Он с большой радостью приветствовал Францишека, сам снял с него тяжёлую зимнюю одежду, пригласил присесть. Потом приказал выпрячь лошадь, дать ей овса, а человека, который привёз слепого, напоить водкой и накормить. Также послал к панне Малгожате, чтоб поскорей приготовила гостю ужин.
— В каких краях ты был? Ведь уж больше полугода не видались. Знакомые не раз вспоминали тебя, всё говорили: «Где теперь скитается наш Францишек? Куда-то далеко заехал. Пусть ему всюду встречаются добрые, ласковые люди, и чтоб не довелось изведать бед в дальнем путешествии!».
— Всю Беларусь объехал и часть Инфлянтов. [158] Встречал и сердечный приём, и высокомерные речи, отзывчивые сердца и каменные.
— Инфлянты — край счастливый. Земля лучше родит, чем у нас. Там, говорят, и паны богаче, строят справные дворцы, а титулами по большей части всё бароны да графы.
158
Инфлянты — польское название Лифляндии. В XIX в. — Динабургский, Режицкий и Люцинский поветы Витебской губернии, населённые преимущественно латышами, ныне территория Латвии.
— Я слепой, не видал их пышных дворцов. Знаю только, что там богатые паны не любят говорить с бедными людьми. А убогий и за всю свою жизнь слова от них не услышит.
— Ах! как это тяжко, когда человек бывает вынужден просить помощи у тех, кто не понимает, что есть на свете страдание.
— Но я уж больше не поеду далеко, — сказал Францишек. — Слава Богу, есть у меня благодетели и в этих краях. Вот пан Б. даровал мне островок в своём имении на озере Ребло. [159] Там у меня домик, сад и маленькое хозяйство. Мне этого довольно. Там и кости мои найдут покой.
159
Ребло (Реблио, Ребле, ныне — Ребельское озеро) — озеро в Пустошкинском р-не Псковской обл. в 19 км к востоку от Пустошки.
— А! Знаю то озеро, бывал когда-то и на том острове, — сказал Зав'aльня. — и тогда ещё видел, что стоит там домик на пригорке. Вокруг шумели сосны и волны на озере, и хоть пейзаж там вокруг угрюмый, однако мне очень понравился.
— Хвалят те места, но меня, слепого, это не тешит. Шум лесов и вод наводит на меня скорбные мысли.
Долго ещё мой дядя беседовал с Францишеком. Наконец подали ужин. Он подвёл слепца к столу и, сев рядом с ним, старался, чтобы гость ни в чём не испытывал недостатка.
После ужина он приказал принести в комнату кровать и поставить возле своей постели. Потом взял меня за руку, подвёл к слепцу, рассказал ему, что я окончил школу у отцов-иезуитов, похвалил истории, которые я ему рассказывал, только, мол, трудные имена у языческих богов, никак их не запомнить. Наконец, попросил Францишека, чтобы и он рассказал что-нибудь из того, что сам слышал.
— Недолгой будет моя повесть, зато интересной, — сказал слепец. — Про дивную женщину, которую видали в разных концах Беларуси. Расскажу так, как слыхал от многих людей, которые говорили мне, что видели её вблизи.