Шофер. Назад в СССР. Том 3
Шрифт:
— Ты посмотри какой, — вдруг сказал Комар, — Не в жизть мне не докумеколось бы, что он может Матвейку уработать. Серый же псих настоящий. Ненормальный.
Уработать… Вот черти какие. Знают все про мои дела с Серым? От какого-то мента знают. И чего мне теперь ожидать? Уж не беды ли?
Глядя внимательно на Кулыма я медленно потянулся к худенькому от износа ножику, что лежал слева от меня за ковшиком, полным какой-то шелухи и объедков. Что бы ни случилось, меня вы, Серовские подельники, так просто не возьмете. Не возьмете без боя, сукины дети…
— Ты не хватайся за нож, молодой, — Вдруг сказал внимательный Кулым, и я застыл без движения.
— Знаешь ли ты, под кем оба Серых ходят?
— Под кем ходят? — Спросил я даже немного нахально.
— Хм-м-м-м… — Протянул Кулым, — ну тем лучше для тебя самого, Игорь. Однако вот что я тебе скажу. Люди эти, что Серые оба, что те, кто над ними, совсем нам не товарищи.
— Гниды они поганые! — Вклинился Комар, но тут же поник под тяжелым взглядом Кулыма.
— Помолчи, Гоша. С Матвеем Серым ты тогда по своей дурости забился. Ну и по своей же дурости остался ему торчать.
— Да случайность-то была, — развел руками Комар. — Я ж тебе говорил!
— Оправдание как дырка в заднице, — Обдал его холодным взглядом Кулым, — у каждого имеется.
Значит, не друзья они с Серыми. Ну хорошо. После этой новости я немного расслабился. Убрал руку от ножа, до которого тянуться мне осталась пару сантиметров.
— Короче, — Заговорил со мной, наконец Кулым, — по глупости Комар стал Матвею Серому кое-чем обязанным. Обязанным крепко, да так, что всем нам это доставило лишние неприятности.
Главарь бандитов бросил на Комара недобрый взгляд. Тот, наверняка припоминая старый проступок, смутился. Хмурый, как полено, отвернулся к дивану, делая вид, будто рассматривает ляжки пьяной девахи.
— А раз уж Матвея больше нету, — продолжил Кулым, — то и обязательства этого больше нету. Получается, ты наш хе-хе, избавитель. Особенно Комар должен тебе спасибо сказать.
Комар, естественно, не сказал никакого спасибо. Только забурчал что-то себе под горбатый нос. А меня волновало совсем не это.
— Как это, Матвея Серого нету? — Нахмурился я.
— А. И этого ты не знаешь? — Улыбнулся недобро Кулым. — Ну, что ж. Может оно и хорошо.
— Умер, что ли? — Не отступал я. — Умер в больнице Матвей Серый?
Никто мне не ответил. Да и что было отвечать? Умер видать… А чему удивляться? Рана у Матвея была тяжелая, времени до нормальной помощи прошло много. Всякое могло случиться. Да только верить этим людям прямо так, на слово. Умно ли? Не знаю… Нужно у кого-то выяснить про дальнейшую Серовскую судьбу.
Кулым причмокнул губами, полез грубой, жесткокожей своей рукою под стол. Достал статуэтку.
— На. Мне пятидесяти рублей не жалко.
— Так и знал, что она стоит дороже двадцати, — кисло проговорил Титок за моей спиной.
Бандиты тотчас же наградили его неприятственными взглядами, и Титок снова затих.
— Вот так просто отдашь? — Недоверчиво спросил я.
— Цену свою ты за нее уже нам отдал, — Кулым искривил губы в некрасивой улыбке.
— М-да… — Внезапно начал лупоглазый старик, — а ты ж не умеешь ни хрена играть в карты-то.
— Не умею, — признался я, забирая статуэтку.
— Ох, я б тебя ободрал как липку, — зло проговорил Комар.
— Может, и ободрал бы, — ответил ему Кулым. — Потому как шулер с тебя что надо. Да только Землицыну смелости не занимать. А вот тебе бы, Комар, не помешало смелости поднабраться. Легко ты под мясуховских прогнулся, когда Матвей тебя припер.
— Да ладно. Ну чего ты, Кулым? — Скуксился Комар.
Передав статуэтку перепуганному все еще Титку, я сказал:
— Раз уж нету между нами никаких недопониманий, пойдем мы.
Никто из бандитов не возразил и не подтвердил. Кулым и Лупатый просто молча смотрели на нас. Комар мешал колоду, делая вид, что нас вообще не существует.
— Пойдемте, — сказал я остальным, и мы пошли вон из хаты.
Во дворе тут же встретились с толстым и его желтомордым дружком. Они вошли во двор, громко грюкнув калиткой. А вот Шурупа с ними уже не было.
— Куда тащите? — Спросил басом Толстый, глядя на статуэтку в руках Титка.
Титок побледнел и открыл рот. Даже его брат, которому удавалось держаться молодцом до этого времени, ссутулился, втянул голову в плечи.
— Кулым отдал, — выступил я вперед.
Толстый зло посмотрел на меня, пожевал губами, потом сплюнул в сторону.
— Ну чего ты, Макар? — Вмешался тут желтомордый, — без Кулымого согласия они б с хаты с видом бы не вышли. Им разрешили барахло это вынесть.
— Разрешили, — холодно подтвердил я.
Толстый промолчал. Желтомордый подкурил очередную папиросу.
— Пора нам, — сказал я и пошел вперед.
Толстый хмыкнул и отступил. Все вместе протопали мы между бандитами на выход. Когда сели в машину, Титок утер лоб.
— Фух, — он прижал статуэтку к себе, как родное дите, — думал я, что мы с этой хаты уже и не выберемся. Страшные они, как черти.
Захар же, Титковский брат, хоть раньше был немногословен, теперь поглядывал на меня как-то странно. Бросал с водительского сидения настороженные взгляды. Видать, после того, как услышал про Матвея Серого и то, что я его убил, стал подозрительным.
— Поехали домой, — глядя на то, как дрожат мои пальцы, проговорил я, — устал я что-то.
Москвич развернулся, и Захар погнал его в обратную сторону, к сенному мосту, чтобы ехать не через весь город, а скорее выйти на трассу до Красной.