Шофер. Назад в СССР
Шрифт:
— А вы, бабушка, — вклинился я, — бородавки заговариваете?
Старушка в цветастом платке посмотрела на меня заинтересованно. Ее большие под толстыми очками глазки, казалось, расширились еще больше.
— А что, внучок, тебе надыть?
— Надыть надыть, — я подмигнул Марине, — очень надыть.
— Дай-ка, милок, поглядеть.
— А вот бабушка, — я протянул руку, — идите сюда, на свет.
Бабушка-лекарка зашаркала ногами, взяв мою руку морщинистыми пальцами, она всмотрелась
— Где, сынок? Не вижу я.
— Да вот же!
— Ну где? Нету ж ничего?
— Да вы не там смотрите! Нащупайте вот тут!
Пока бабка рассматривала мою ладонь своими подслеповатыми глазами, я жестом указал Марине с Макаром пройти в хату. Пригнув голову они быстро забежали внутрь.
— Где? Не видать мне!
— Да это потому что, — сказал я с улыбкой, — подслеповатая ты, бабушка. Вот и не видишь. А бородавка-то большая!
— Что правда то правда, — закачала головой бабуська, — уж подводят меня глаза.
Пока мы с целительницей искали несуществующую бородавку, и дедова бабка в сером платке забежала в хату.
— Так и где она? Не могу что-то нащупать, — бегала целительница большими пальцами по моей ладошке.
— А ну-ка, бабушка, — всмотрелся я в свою руку, — А и правда! Нету!
— Как нету? Обманываешь? — Бабушка-целительница пожевала губами.
— Нет! Честно, исчезла! Рассосалась, язви ее! Вот так пальцы у тебя! И, правда, целебные!
Бабка удивленно поморгала, глядя на меня снизу вверх.
— Спасибо тебе, бабушка. Исцелила ты меня от бородавки!
— Завсегда, пожалуйста, — сказала она, как бы не веря сама себе.
— Сколько стоит твоя целебная сила?
— Да денег я не беру, милок, — сказала она, — токмо, если кто даст мне, то курочку, то яичков. Кто еще какого кушанья. Вот тем меня и благодарят.
— Ага. Вот как. А ну стой, бабушка. Я сейчас!
Я быстро пошел к кабине и тут же вернулся с газетным свертком в руках. Лежал в нем мой обед: два вареных яйца, кусок сала, толстый ломоть хлеба. Ну и свежий крупный огурец да лук зеленый.
— Вот тебе гостинец. А это еще, — я пошарил в кармане и достал печенье, что прихватил из скорой, — это тебе на сладкое!
— Спасибо за щедрость, милай, — слегка поклонилась бабушка, сминая в руках сверток.
— Кушай на здоровье.
— Игорь! — Выскочила из хаты Маринка. Лицо у нее было озадаченным.
— Ммм?
— Кажется, нам без тебя никак не обойтись. Без твоих инструментов шоферских.
— А зачем это, — не понял я, — тебе, Марина, для больного ключи да отвертки понадобились?
— Да ключи мне ни к чему, — махнула она рукой, — а вот скажи, Игорь, молоток у тебя с собой имеется?
Глава 17
В хатку с низеньким и кривеньким потолком я вошел вооруженным молотком. На койке у стены лежал и страдальчески стонал маленький дедок. Лежал он с задранной до самой груди майкой. На животе старика, горлышком вниз, стоял большой глиняный горшок. Он присосался к голому бледноватому телу дедка. Поднимался и опускался при каждом вдохе.
— Ох! О-о-о-о-ох! — Не унимался дед, треся горшком.
— Это чего тут такое-то? — Удивился я, — народная медицина? Вот так номер!
— Угу, — Марина серьезно кивнула, — присосался к дедушке так, что голыми руками неотымишь. А толку никакого нету. Мука одна. По всем признакам было у него пищевое отравление. Самое обыкновенное.
— Мгм, — подтвердила старушка в сером платке, — наелись мы с дедом тушенки, что привез нам внучок. Да только не рассчитали что-то. Объелись крепко. У меня живот поболи-поболи и перестань. А дед мой три дни бегал в отхожее место. Да только все хужей ему было. Все больней в животе.
— А что ж вы сразу-то не позвонили в скорую? — Ощупывая живот у края горшка, спросила Марина, — я бы углю активированного вам привезла, да и дело с концом.
— Дык, к бабе Мане все ходют. Все у ней лечутся, — пожала плечами бабуська, — вот дед Сашка Иванов. Тоже болел сердцем. Кололо ему что-то. Пришел к нашей Мане, она над ним пошептала-пошептала, и тут боль все, отпустила. Это мне его старуха рассказывала.
— Ну здесь, очевидно, — Марина привстала, подвинула низенький табурет ближе к кровати, — не помогло.
Медбрат Макарка топтался у изголовья кровати. Смотрел на деда немного напуганным взглядом.
— Видать, ее заговоры только от сердца помогают, — бабуська обернулась к целительнице, — Сашка еще долго прожил после того Маниного леченья. Почти месяц.
Все переглянулись.
А мне вот кое-что другое слух резануло. Сказала дедова бабуська, что внучок ей привез тушенки. Уже не совпадение ли это?
— Ты мне скажи, бабушка, — сказал я ей громким голосом, — а внучка твоего не Лёней, случаем, звать?
— Агась! Лёня он, — закивала она.
— Ездит на желтом пирожке? На автолавке?
— На автолавке, — сам он с Кропоткина, но работает сейчас на сельповском складу номер четыре. На квартире Армавирской живет. А ездит сюда, к нам с дедом, в гости. Только вот, — она вздохнула, — как бы дед следующий приезд его не застал. Потому как сейчас с него этот окаянный горшок всю душу высосет!
— Снямитя, — запричитал дед, — не могу! Умираю! Нутро мое все сейчас наружу выйдет!
— Ну, давай сымим, — потерла руки Марина, — давай, Игорь, сюда свой молоточек.