Шофферы или Оржерская шайка
Шрифт:
– Да, да, память у меня хороша, да и вы-то такая личность, которую забыть нельзя. Впрочем, давненько уже я вас ищу, Борн де Жуи, и очень рад, что наконец могу возобновить свое с вами знакомство.
Борн де Жуи, казалось, не разделял этой радости, физиономия его была плачевна; но пробуя еще храбриться, он обратился опять к офицеру:
– Наконец, чего вы от меня хотите, гражданин? Правосудие не может ничего иметь против меня, если хотите видеть мой паспорт…
И он вытащил из кармана засаленную бумагу и подал ее Вассеру; последний рассеянно взглянул на нее, зная заранее, что тут все в порядке.
– Да, да, я знаю, – пробормотал он, – у некоторого сорта людей паспорта всегда в порядке. Очень хорошо!
– ответил он, отдавая паспорт арестанту, – в таком случае зачем же вы бросились бежать, завидя нас издали?
– Эх, гражданин лейтенант! Не в обиду вам будь сказано, ведь вы часто придираетесь ко всему, а потому самое лучшее уж и не затевать с вами разговоров. Поверьте мне, меня никто ни в чем не упрекнет, и если хотите даже меня осмотреть…
– Хорошо, хорошо! Вы слишком осторожны, чтобы носить на себе что-нибудь подозрительное… Впрочем, мы посмотрим… А до тех пор не можете ли вы мне сказать, где вы провели последнюю ночь?
– В Меревиле у одной старушки, пустившей меня к себе на конюшню.
– А в котором часу вы пришли к ней?
– Я не знаю наверное… Может быть, было уже поздно.
– Откуда вы пришли к ней?
– Из Оржера.
– Так, значит, вы находились на дороге почти что в то самое время, когда разбойники напали на нотариуса Лафоре… Вы не можете отрицать этого. – Борн де Жуи был озадачен ловкостью, с которой довели допрос до такого заключения; между тем, он принялся клясться и божиться, что не имеет понятия об этом нападении и только слышал о нем от местных жителей.
– Вот посмотрим, – ответил Вассер. – Теперь другое… Помните ли, что я вас встретил на Брейльской ферме, на другой день после совершенного преступления в замке того же имени?
– Это мудрено забыть, – ответил тот плаксиво. – Ах, вот-то несчастье, что и нас-то тогда заперли на сеновале с другим малым, находившимся там же! Будь мы свободны, то хоть чем-нибудь бы могли тогда помочь бедным людям! Но, кажется, мне говорили, что преступление это совершили жандармы? – продолжал наивно Борн де Жуи.
– Его совершили негодяи, переодетые в жандармское платье. Держи свой язык, дурак!
– А я думал… Но вы знаете, гражданин, что тогда ни в чем не могли заподозрить моего товарища…
– Кочующего торгаша, прозванного в окрестностях Бо Франсуа; но сколько я припоминаю, вы тогда говорили мне, что знаете его?
– С тех пор мы познакомились. Славный он человек, господин офицер, такой он порядочный, с прекрасными манерами… Он очень дружен с председателем суда присяжных, гражданином Даниэлем Ладранжем… Их постоянно видишь вместе… Так что в случае нужды, я могу сослаться перед вами на этого председателя, потому что я очень хорош с Бо Франсуа, а вы знаете пословицу: Друзья наших друзей – наши друзья!
Вассер не мог не знать о существовании отношений между Даниэлем Ладранжем и личностью, известной под именем Бо Франсуа, так как еще за несколько месяцев перед этим получил из-за этого нагоняй; между тем, в этом сближении личностей так противоположных одна другой, было что-то оскорбительное для его честного характера. Нахмуря брови, он задумчиво кусал свой длинный ус, наконец грубо сказал:
– Не смей так неуважительно говорить о высокопоставленном чиновнике, моем начальнике, который должен скоро решить вашу участь… Что касается до этого другого, вашего приятеля Бо Франсуа, я очень рад поразузнать о нем… Давно вы его видели?
– Не позже сегодняшней ночи, – ответил Борн де Жуи.
– Верно, опять нечаянным случаем, спали в одной конюшне?
– Нет, лейтенант, он спал в Меревильском замке у гражданина Ладранжа.
Вассер топнул ногой.
– Ну уж это-то вы лжете, приятель, я убежден в этом, – вскричал он. – Вчера вечером я был у гражданина Ладранжа и не видал там его.
– Разве он не мог прийти туда после вашего отъезда? Я не думаю, чтобы его присутствие в замке держали бы в тайне, вы можете справиться и увидите, что Бо Франсуа ночевал в Меревильском замке; в свою очередь и я в этом убежден.
На этот раз Вассер, казалось, был окончательно сбит с толку. Большими шагами начал он ходить по комнате, потирая себе лоб рукой, как будто стараясь отыскать ключ к этой загадке… Женщины молча стояли на другом конце комнаты и только в тишине слышалось их прерывистое дыхание. Борн де Жуи, в восторге от своего успеха, потирал себе руки, когда вдруг Вассер обратился к нему.
– Вам еще нечего радоваться, Герман Буско, вы так от меня не отделаетесь. Все касающееся этого Бо Франсуа объяснится впоследствии, в настоящее же время дело касается вас одного… так как я имею причины думать, что, несмотря на ваши отрицания, вы не чужды злодействам, вот уже несколько месяцев производимым в здешних и соседних департаментах. Во время ужасного происшествия в Брейльском замке, я нашел вас там и тогда же заподозрил вас; теперь подозрение это усиливается, так как вы сами сейчас признались, что вчера вечером вы пришли в Меревиль, около того самого времени, когда совершено было покушение на большой дороге, и эти два обстоятельства, взятые вместе, уже не говорят в вашу пользу. Наконец сейчас ваш побег только при виде нашего мундира доказывает, что вы боитесь всякого столкновения с властью. Беря в соображение, что вы бродяга, безо всяких средств к жизни, я не могу отпустить вас, не проверив тщательно ваше поведение и вашу нравственность. Вследствие всего этого именем закона арестую вас! И беру вас с собой.
В Борне де Жуи с недостатком храбрости было много наглости и бесстыдства.
– Гражданин офицер, – заговорил он умоляющим тоном, – уверяю вас, что вы ошибаетесь во мне; я невинен, как только что родившийся ребенок.
– Не поможет это, приятель! Не думаете ли вы разубедить меня словами? Предупреждаю вас, что я о вас самого дурного мнения, и скоро увидим, ошибся ли я. Знаете ли что, Герман Буско, – продолжал Вассер, вперя свой проницательный взгляд в арестанта, – вместо того чтобы вывертываться, лгать и жаловаться, лучше чистосердечным раскаяньем заслужить себе снисхождение властей. Правительство наконец решилось во что бы то ни стало прекратить разбой в здешних странах. Полки уже едут на подмогу жандармам. Изо всех коммун будет взято ополчение, национальная стража возьмется за оружие, никто не будет сметь ходить, не доставя о себе верных гарантий; леса здесь по соседству порубят, по кабакам, трактирам и фермам будут останавливать всех бродяг. Поверьте мне, Буско, мошенникам не останется никакой надежды на спасение.
Борн де Жуи уже слышал и прежде о крутых мерах, предпринимаемых правительством для открытия его соучастников, подтверждение теперь Вассера заставило его призадуматься. А потому, несмотря на свою обычную находчивость, он не сумел скрыть своего все возрастающего страха.
– Ну, в таком случае они пропали! – прошептал он в замешательстве. – Совсем пропали!
– Кто это?
– Они… те-то… разбойники, о которых вы говорите.
Вассер видел, что слушатель его поколебался, и он еще удвоил старание, чтобы скорее довести его до полного признания.