Шоколадное убийство
Шрифт:
— Почему, интересно, верхняя полка пустая? — вслух подумал он. — Обычно наверху все бывает забито каким-нибудь хламом.
— У меня под потолком сложены старые пледы и подушки, — поделилась Вера Витальевна неподходящим к случаю хвастливым тоном.
— Вот-вот, и я про то же, — пробормотал Сильвестр.
Поднял телефонный аппарат, стоявший на тумбочке перед зеркалом, и проверил, не спряталась ли под ним какая-нибудь записка. Выдвинул один за другим все имевшиеся в наличии ящики, пробежал глазами чеки и счета, найденные внутри. Покатал в пальцах болт, обнаруженный
Из коридора переместился в гостиную. Женщины следовали за ним, словно две любопытные птицы — глаза у обеих были круглыми, блестящими, нацеленными на поживу.
— У Андрюши почти такой же порядок, как у тебя, — сообщила Вера Витальевна. — В доме нет ни одного милого уголка, где можно расслабиться! Чтобы лежала смятая подушка, валялись тапочки и все такое… Что поделаешь? Молодость, проведенная в казарме, стерилизует ту часть мозга, которая отвечает за уют. В конце концов, воин не создан для того, чтобы думать об интерьере…
Она тарахтела без умолку, вертелась под ногами и то и дело заглядывала Сильвестру под локоть. В дальних странствиях тете Вере часами приходилось выслушивать чужие истории, и теперь она брала реванш. Через некоторое время Майя просто перестала вникать в ее слова, которые лились нескончаемым потоком, пересыпаемые парадоксальными заявлениями типа: «Однотонные шторы провоцируют приступы меланхолии», «Маленьких собачек заводят люди, которые в прошлой жизни были китайцами», «Главное оружие женщины — маникюрные ножницы» и «Тот, кто ест редьку, делает жизнь микробов в организме невыносимой».
Притормаживала она только тогда, когда Сильвестр задавал ей вопросы. Разумеется, первым делом он отправился в ванную комнату.
— Здесь было сухо?
— То есть абсолютно, — заверила она. — Милиция искала влажные полотенца или половую тряпку, пропитанную водой, но ничего не обнаружила. Впрочем, если убийца вытер пол, тряпку он мог выбросить по дороге.
— Где лежали таблетки?
— На подоконнике возле пепельницы. Облатка была почти полной, значит, он не собирался кончать с собой. Иначе проглотил бы целую пригоршню успокоительного. Рюмка стояла тут же, он устроил ее на салфетку. Он вообще не любил, когда на мебели оставались следы от посуды. Бутылка обнаружилась в баре. Вполне в его духе — налил, закрутил пробку, поставил на место. Если бы он был расстроен, то забыл бы об аккуратности, верно? Хотя… Она была у него в крови, так что — кто знает?
В маленькой комнате, служившей спальней и кабинетом одновременно, Сильвестр вел себя гораздо менее сдержанно. Он поднял ковер, снял абажур с торшера, стащил с постели покрывало, поснимал со стен фотографии и проверил каждую рамку. Потом раскачал пальцами шурупы, на которых висели снимки, постучал по стене.
— Руки бы обломать тому, кто обои наклеивал, — вставила свой комментарий Вера Витальевна. — Узоры не совпали, и вот здесь край неровный, как будто его обглодали клопы.
Ту фотографию, которая стояла на стеллаже и спровоцировала Веру Витальевну обратиться к нему за помощью, Сильвестр проверил весьма тщательно. Однако ничего особенного
Первые четверть часа Майя следила за Сильвестром с жадным любопытством. Но поскольку он никак не комментировал своих действий и не высказывал мыслей вслух, она вскоре скисла и заскучала. И встрепенулась лишь тогда, когда босс неожиданно громко чихнул и заметил:
— В комнате определенно есть какая-то гадость.
— Гадость? — вскинула брови Вера Витальевна. — Это вряд ли. Мусор был тщательно просеян и рассортирован по пакетам. И вы эти пакеты осмотрели. А ваш уборщик уничтожил все завалявшиеся под стульями крошки… О! Это страшный человек. Если бы я не знала, чем он занимается, то решила бы, что он профессиональный убийца — такой у него пронзительный взгляд.
— Кажется, это здесь, — не слушая ее, пробормотал Сильвестр и приблизился к платяному шкафу. — Как раз хотел его осмотреть.
Распахнув дверцы, он очутился лицом к лицу с аккуратно развешенными рубашками и костюмами. На многочисленных полках ровными стопками были сложены свитера и футболки.
— Фу, точно, гадость находится поблизости. Ну-ка, помоги мне.
Майя уже знала, что нужно делать. На выезды она всегда собирала большую сумку со всякими причиндалами, которые могли понадобиться им вне дома. В том числе там имелись герметичные пластиковые пакеты, куда можно было засунуть опасную вещицу, угрожавшую здоровью Сильвестра.
Тот уже извлек откуда-то из недр шкафа искомую футболку и, держа ее двумя пальцами, быстро перебросил помощнице. Она поймала и, прежде чем убрать с глаз долой, развернула, отодвинув подальше от себя.
— Фотография, — пояснил Сильвестр. — Снимок, переведенный на ткань. Наверное, левые красители — у меня в носу настоящий муравейник.
— Здесь как раз Андрюша и его школьные друзья — Мережкин и Василенко, — всхлипнула Вера Витальевна, кивнув на фотографию, довольно четкую, к слову сказать. — Столько лет — не разлей вода. Им бы еще дружить и дружить… — Она подцепила непрошенную слезу кончиком ногтя.
На снимке, кроме Андрея Томилина, который показался Майе похожим на молодого Жана Габена, были изображены еще двое мужчин. Маленький, в кепке, держал над головой какую-то вещицу вроде кубка и потрясал ею в воздухе. Второй, повыше и покрепче, салютовал бутылкой вина. У него были широкие плечи и смутная ускользающая улыбка. Сам Томилин с яркими глазами, явно украденными у знаменитого француза, шутовски демонстрировал батон копченой колбасы. Вероятно, это была какая-то вечеринка, где друзья весело позировали фотографу.
— Поверни футболку ко мне лицом, — потребовал Сильвестр. Майя подчинилась, но не успела даже толком расправить ткань, как он приказал: — А теперь поскорее засунь в пакет. Гадость — она и есть гадость.
— По-моему, так совсем ничем не пахнет, — пожала плечами Вера Витальевна. — Впрочем, не буду спорить с вашим носом. Когда от остроты нюха зависит жизнь, поневоле начнешь проворно шевелить ноздрями.
Когда футболка была надежно запакована, Сильвестр вновь обернулся к шкафу.
— Андрей все свои вещи сдавал в чистку?