Шопинг в воздушном замке
Шрифт:
— Я сзади.
— Ну ладно, — неконфликтно согласился Исидор.
— Сидя, может, ты за руль сядешь? — осипшим голосом предложил Матвей. — Девочка пассажиром поедет.
— Нельзя, — живо пресекла я попытку отнять у меня руль.
— Почему? — хором поинтересовались дедушки.
— Страховая компания против, — нашла я подходящий аргумент. — Садитесь, пожалуйста!
— Здесь нет задней дверцы, — заявил Мотя.
— Минуточку, — засуетилась я, — надо отодвинуть переднее кресло… Вот так, полезайте…
Матвей жалобно посмотрел на Исидора.
— Может, как всегда, на метро?
Математик похлопал физика по плечу.
— Нехорошо обижать девочку, она от чистого сердца предложила. Закидывай ногу.
— Она не поднимается.
— Постарайся!
— Не получается!
— Мотя, не кривляйся, — сурово приказал Исидор, — соберись!
— Хорошо, — кивнул старик, он медленно водрузил правую ногу в салон, потянул вверх левую и замер.
— Ну? — занервничал Сидя. — Как?
— Не идет! — пискнул Мотя.
— Кто?
— Нога. Левая, задняя, — уточнил Матвей.
— Покажи мне свои передние ноги, — рассмеялся Исидор, — давай лезь.
— Никак!
— Не капризничай!
— Ей-богу, не получается!
— Хорошо, выходи, сядешь впереди.
— Не получается!
— Вот заладил… Верни ногу на асфальт!
— В спину вступило! Радикулит схватил! Машина очень маленькая!
— Как тебе не стыдно, Мотя? — с чувством произнес Исидор. — Девочка мало зарабатывает, небось еле-еле на горбатый «Запорожец» наскребла, а ты выпендриваешься!
— Это не «Запорожец», — поправила его я и тут же пожалела о своих словах.
— Да ну? А что это за таратайка? — прищурился Исидор.
— В «Чайке» просторней, — вдруг заявил Матвей, избавив меня от необходимости отвечать. — Не забыл, как нас в шестьдесят пятом на прием возили? К американскому послу за наградой фонда имени Пифагора.
— Я глупостей не запоминаю, — отмахнулся Исидор. — Ну так что, Липа, будем с ним делать?
— Меня зовут Лика.
— Лика, толкай Матвея в постамент, а я его за руки дерну, — предложил Исидор. — Ну! Айн, цвай, драй! Тянем, потянем…
— Господи помилуй! — заорал Мотя, но все же очутился на сиденье.
Глава 7
По дороге старики обсуждали какую-то проблему из области то ли математики, то ли физики. Мне показалось, что они общаются на китайском языке, поэтому я перестала вслушиваться в разговор, сосредоточив все внимание на дороге. Вдруг Исидор воскликнул:
— Очки!
— Где они? — удивился Матвей.
— Вернее будет спросить, почему их нет, — ответил друг.
— Где? — повторил Мотя.
— На твоем носу, — уточнил Исидор. — Ты забыл окуляры дома?
— Ах и правда, — спохватился Матвей. — Вот дурак! Подумать только!
— Не ври! — строго сказал Сидя. — Думаю, ты специально их не прихватил.
— Что ты! — фальшиво возмутился Матвей. — Приготовил футляр честь по чести и оставил его в прихожей.
— Ха! У тебя же ужасный минус, который, несмотря на старческую дальнозоркость, не стал плюсом, — засмеялся математик.
— Зачем употреблять в отношении меня слово «старческий»? — обиделся Матвей. — Я еще ничего! Вот Михаил Абрамов, тот да! Представляешь, Сидя, он без посторонней помощи в ванну залезть не способен, ноги не поднимаются — ни правая, ни левая.
— Право, Мотя, — засмеялся Исидор, — позволь напомнить, что и твои конечности тебя не слушались, когда ты пытался влезть в машину.
— Чушь! — фыркнул Мотя. — Просто меня радикулит схватил, а он и у младенца появится, если тот посидит на сквозняке. Меня вульгарно продуло!
Сидя кашлянул:
— Во-первых, новорожденные не умеют сидеть, во-вторых, у них не бывает защемления нервных корешков в спине, а в-третьих, Мотя…
— Что? — насторожился физик.
— Ты же не взял очки нарочно! Случайность тут исключена, без стекол ты видишь как тумане. Но в прошлый раз, когда мы ездили в Академию, к тебе подскочила какая-то девчонка и сдуру спросила: «Дедушка, как пройти в местную библиотеку?» Помнится, ты побелел и довольно сердито ответил: «Милая, мне до дедушки еще жить и жить, позвольте проводить вас в храм книг». Что, старый греховодник, задела тебя нимфа за живое? Вот потому-то ты сегодня без очков. Эх, Мотя, желание казаться моложе — первый признак старческого маразма. Надеюсь, ты не собираешься пластическую операцию делать?
— Знаешь, Сидя, — обиженно протянул Матвей, — мы дружим пятьдесят лет, и…
— Шестьдесят три, — поправил Исидор.
— Что? — осекся Матвей.
— Ты неточен в датах. Мы познакомились в год поступления в университет, нам тогда едва исполнилось семнадцать. Если учесть, что зимой мне восемьдесят стукнуло, получается, что нашей дружбе намного больше, чем полвека.
— В общем, я порой удивляюсь, — сказал Матвей, — ну и мысли забредают тебе в голову. Я и думать забыл о той девочке, она мне в правнучки годится. Что же касается очков, то ответ прост: я использую новые капли, и они мне помогли, отлично исправляют зрение.
— Интересно, — кивнул Исидор, — лекарство от близорукости! Глядишь, скоро придумают физкультуру против кариеса. Не глупи и доставай очки.
— Я чудесно вижу окружающий мир, — уперся Мотя.
— Ну-ну… — недоверчиво протянул математик. — И все-таки метода естественных последствий никто не отменял!
— Это что за штука такая? — заинтересовалась я.
Исидор поправил ремень безопасности.
— Сейчас объясню. Например, говорят ребенку: «Вася, не хватай горячий чайник, обожжешься». Твердят сто раз, но Вася даже не слушает. Мать расстраивается, но упорно дудит в одну дуду. А это неверно! Нужно применить метод естественных последствий. Один раз предупредила об опасности, дальше молчи. Ухватится капризник за раскаленную железку и получит урок. Это во всех случаях срабатывает безотказно.
— Жестоко, — вдохнула я.
— Зато действенно, — отбрил Исидор. — Детей вредно постоянно сахарным сиропом поливать. В «Домострое» прямо сказано: чтобы ребенок вырос хорошим человеком, он должен научиться понимать значение слова «нельзя» и отличать его от «хочу». Тормози, приехали! Сейчас нашего бравого молодца выкорчевывать из салона будем.
— Я сам выйду, — подал голос Мотя.
И вот уж удивительно — физик действительно весьма ловко выбрался на тротуар. Не успел лучший друг Сиди одернуть пиджак, как с нами поравнялись трое мужчин весьма почтенного возраста. Двое были сухощавыми и в своих строгих костюмах напоминали хорошо зажаренные тосты, а их спутник оказался толстяком, облаченным в пиджак ярко-фиолетовой расцветки. Очевидно, несмотря на немалые годы и корпулентность, этот ученый изо всех сил старался угнаться за модой.