Шорохи
Шрифт:
Тони перехватил инициативу:
– Мистер Гарамалкис, мой отец иммигрировал в Штаты из Италии. Все его документы были в абсолютном порядке, и вскоре после переезда он выправил американское гражданство. Но они все равно стали его доставать – из-за неточности в собственных записях. Это тянулось больше пяти недель. Они являлись к нему на работу и к нам домой – в самое неподходящее время. Угрожали. Чуть не депортировали. У отца не было денег на хорошего адвоката, и мать почти постоянно билась в истерике, пока все не кончилось. Так что, как видите, у меня нет особой любви к Иммиграционной службе. Я палец о палец не ударю, чтобы им помочь, мистер Гарамалкис.
Владелец прачечной вздохнул и сплюнул.
– Когда пару лет назад бузили иранские студенты, эти скоты, видите ли, не могли дать им под зад, чтобы убирались из страны. Они были очень заняты – придирались к моим рабочим. Те, кого я беру на работу, по крайней мере, не поджигают дома, не переворачивают машины и не забрасывают полицейских камнями. Это порядочные, трудолюбивые люди. Не психи и не религиозные фанатики. Просто они не умеют давать сдачи. Вся эта система – дерьмо собачье!
Гарамалкис снова вздохнул и бросил взгляд на фотоизображение Бобби Вальдеса.
– Да, он здесь работал. В начале лета. Конец мая – начало июня.
– Как он представился?
– Хуан.
– А фамилия?
– Не помню. Можно посмотреть в журнале.
Как выяснилось, Бобби устроился на работу в прачечную под именем Хуана Маккезы. В регистрационном журнале значился его адрес на Ла-Бри-авеню.
– Если мы не найдем Хуана Маккезу по этому адресу, – предупредил Тони, – придется вернуться и порасспросить ваших рабочих.
– Это будет нелегко, – ухмыльнулся Гарамалкис. – Они не говорят по-английски.
Тони усмехнулся и выдал несколько фраз по-испански. Это произвело на Гарамалкиса сильное впечатление.
Когда они катили по направлению к Ла-Бри-авеню, Фрэнк нехотя произнес:
– Нужно отдать тебе должное, у тебя с ним получилось гораздо лучше.
Это был первый раз за три месяца, когда он признал превосходство методов Тони над своими собственными.
– Хотел бы я перенять у тебя парочку приемов. Не все, разумеется. В большинстве случаев мой способ эффективнее. Но случается и так, что свидетель открывает тебе то, что я и за миллион лет из него бы не вытянул. Да, хотел бы я обладать твоей ловкостью.
– Этому легко научиться.
– Не-а. Нам и так хорошо. Мы – классический случай, когда два чертовых копа дополняют друг друга.
Фрэнк помолчал и заговорил, только когда они остановились на красный свет:
– Я бы еще кое-что сказал, да, боюсь, тебе не понравится.
– Попробуй, – улыбнулся Тони.
– Насчет той женщины.
– Хилари Томас?
– Ага. Ты вроде бы втрескался?
– Не пори чепухи. Она, конечно, очень красива, но…
– Не вешай мне лапшу на уши. Видел я, как ты на нее пялился.
Машина снова тронулась с места.
– Ты прав, – после долгой паузы подтвердил Тони. – Хотя, ты ведь знаешь, я не бросаюсь на первую встречную.
– Мне иногда начинает казаться, что ты евнух.
– Хилари не такая, как другие. Дело даже не в красоте, хотя, конечно, ей в этом не откажешь. Мне нравится, как она двигается, держится, разговаривает. Нравится не голос, а то, как она самовыражается. Ее образ мыслей…
– Я тоже нахожу, что у нее смазливенькая мордашка, но что касается ее образа мыслей…
– Она не лгала.
– А как же шериф Лоренски?
– Должно быть, она что-то перепутала, но уж никак не сочинила. На нее действительно напал кто-то, похожий на Бруно Фрая.
– Сейчас ты обидишься, – предупредил Фрэнк.
– Валяй.
– Не важно, что она задурила тебе голову, но ты вел себя некорректно по отношению ко мне.
Тони растерялся.
– А что я сделал?
– Так не поступают с напарником.
– Не понимаю.
Фрэнк весь залился краской и не отрывал глаз от дороги.
– Во время допроса ты несколько раз брал ее сторону. Если тебе что-то не нравилось, ты мог бы как-то незаметно дать мне знать. Но не высказываться в ее присутствии.
– Фрэнк, ей столько пришлось пережить…
– Дерьмо собачье! Ничего ей не пришлось пережить! Она все это высосала из пальца.
– Не могу с тобой согласиться.
– Потому что думаешь яйцами, а не головой! Тебе следовало отвести меня в сторону и…
– Но я же так и сделал, когда она отвечала на вопросы репортеров! Я спросил, что ты против нее имеешь, но ты не захотел раскрывать карты.
– Что толку? К тому времени ты уже по уши влип.
– Брось, Фрэнк. Ты знаешь, я никогда не позволяю личному влиять на работу. А вот ты – да! Причем только с женщинами. Тебе доставляет удовольствие играть с ними, как кошка с мышкой.
– И они всякий раз колются.
– Да, но этого можно было добиться иными, более гуманными методами. Послушай, Фрэнк, я не знаю, что тебе сделала твоя бывшая жена, но это еще не повод ненавидеть всех женщин.
– Опять эта фрейдистская чушь?
– Нет, Фрэнк, все гораздо хуже. Ты поступаешь непрофессионально.
Они некоторое время ехали молча. Потом Тони заговорил:
– И все-таки, каковы бы ни были твои недостатки, ты классный детектив.
Фрэнк вздрогнул от неожиданности.
– Честно, – продолжал Тони. – Нам не очень-то удается притереться друг к другу. Большей частью мы гладим друг друга против шерсти. Возможно, мы так и не сработаемся. И все-таки ты хороший коп.
Его напарник откашлялся.
– Ты тоже – несмотря на то, что бываешь слишком мягким.
– А ты – черствым сукиным сыном.