Шоу должно продолжаться
Шрифт:
«Шах белому королю» – вспомнила девушка.
– Герман.
– Да?
– Тебя Влад вызывает.
– Не сказал, зачем?
– Нет. Но, может быть, это как-то связано…
– Ты так думаешь?! – Парень заметно оживился. – Правда?!
Кира пожала плечами.
– Ну, я пошла.
– Спасибо, что зашла, я уже бегу, потому что…
Окончание фразы отсекла захлопнувшаяся дверь.
Третий посетитель за утро, – подумал Влад, когда в кабинет вошёл Герман, – вот это начало настоящей
– Здравствуйте, присаживайтесь. – Он указал Герману на кресло.
– Здравствуйте, Вы позвали меня потому, что я думаю… В смысле, может быть, что-нибудь выяснилось о том, что я хотел… что со мной сталось… Господи! Вы знаете, где она?! Где Анжела, потому что я…
– Остановитесь. – Резко сказал врач, а про себя подумал: – ну и остолоп.
– Я понял. Пожалуйста, простите меня, ведь я только хотел… – Он затих от одного лишь взгляда, брошенного хозяином кабинета.
– Вы хотите найти Анжелу Родионовну?
– Я?! Да, да, конечно! Я очень…
– Достаточно. Могу Вам сказать, что девяносто против десяти – она в городе. Разрешаю Вам съездить, навести справки.
– Но ведь… город, он же такой большой, а я… я не знаю, откуда…
– Стоп! – Владу это уже порядком поднадоело. – Я Вам скажу, в каком районе её видели. Вы поедите туда, и начнёте поиски. Денег я Вам дам. Сам поехать не смогу – дел по горло.
– Ясно, спасибо. Спасибо Вам огромное. Если б Вы только знали, как я Вам призна…
Очередной замысловатый словесный порыв завис в воздухе в связи с явлением конверта с купюрами.
– Возьмите. Так, теперь запишу инструкции, чтобы Вы не забыли.
– Я… – Открыл было рот Герман.
– Всё. – Почти грубо сказал Влад и указал на дверь. – Вы свободны.
Герман вышел, но ещё немного потоптался, не зная, как закрыть дверь: в одной руке он сжимал конверт, во второй – инструкции, причём, и то и другое он прижал к груди, боясь неизвестно чего. Что они исчезнут что ли?
– Идите, сам закрою.
Герман повиновался.
Вернулся он лишь поздно вечером. С фингалом под глазом, оборванный, со свисающей, словно плеть, рукой, и, конечно, один. Не заходя к себе в номер, он поплёлся к Андрею.
В ночь на третий день игры бодрствовал не только Сабуров. За стеной, во втором номере размеренно вышагивал Дмитрий. Иногда он выходил на балкончик, но всё было тщетно: вдохновение не приходило. Небольшой блокнотик в судорожно сжатой руке оставался девственно чистым.
Неужели и здесь, – думал он, – где для этого есть все условия, я ничего не напишу?
У него были определённые сложности. Сперва из него пёрла сплошная бредятина. Стал взрослее – начали приходить неплохие стихи, но уже в гораздо меньшем количестве. Теперь же, когда его стихи уже почитались ценителями, ему всё чаще и чаще казалось, что Муза отвернулась от него, а источник вдохновения иссяк безвозвратно. И вот
Взад – вперёд.
Взад – вперёд…
Рассвело. Солнце поднялось высоко над деревьями, бросая на усталое лицо поэта дразнящие блики. Недвижимое озеро вглядывалось в глубину небесной синевы, и казалось самому себе таким же далёким и высоким.
В дверь робко поскреблись.
– Кто там? – Недовольно, но с облегчением.
– Разрешите. – Голос едва слышный для того, чтобы определить, что это – женщина.
– Заходите.
Несколько угловатая фигурка с опущенными плечами проникла в номер. Дмитрий решил, что на самом деле девушка может двигаться весьма грациозно, но внутренняя закрепощённость мешает ей «расправить крылья». Волосы собраны в пучок. Типичная училка, – подумал он, – но симпатичная, спору нет.
– Здравствуйте, меня Лизой зовут. – Протянула руку для пожатия.
– Дамиан. – Он слегка прикоснулся к её пальцам, почувствовал их зябкую прохладу, и тут же убрал руку.
Она не знала, с чего начать, а он продолжал рассматривать её. Девушка на деле была очень красива, но не современной броской пошлостью, а скрытой античной гармонией. Поэт видел множество греческих статуй, и мог бы с уверенностью сказать, что она в чём-то похожа на богиню. Ту самую – покровительницу девственниц.
– Мне тут Андрей Сабуров сказал, что Вы стихи пишете… Не знаю, как и просить-то Вас… Может, прочтёте что-нибудь? Очень люблю стихи.
Дмитрий склонил голову. Как всякому поэту, ему нравилось показывать некоторые свои творения людям, но также, как и все настоящие поэты, он с трудом преодолевал внутреннюю боязнь, что какое-нибудь его детище может не понравиться слушателю. Поэтому он почти никогда не читал стихов первому встречному, а только тем, на ком его поэзия уже была опробована. Была в этом та же характерная черта, что и у девушек, не желающих отдаваться незнакомцам.
– Последнее время я почти не пишу. И потом, не думаю, что Вам, Лиза, понравится мой стиль.
Девушка замялась. Растерянной она выглядела ещё красивей. Но ей не хватало обаяния.
– Понравится, я обещаю. – Пролепетала она.
Дмитрий едва сдержал улыбку: ну, как можно заранее обещать, что тебе понравится что-то, когда ты об этом понятия не имеешь.
– Хорошо. – Согласился поэт. – Вот кое-что из старенького. – Он слегка призадумался, вылавливая из памяти строки.
Свеча сгорела, стлела сигарета;В моей юдоли не стало пятен света.И больше нечего делить,И больше некого винить;Я, зная это,обрываю нить.