Шпага Суворова
Шрифт:
Приближаясь к кургану по вьющейся змейкой у его подошвы дороге, путник сдерживает коня и бросает по сторонам тревожный взгляд, готовясь пустить лихого скакуна рысью, чтобы уйти от неведомой напасти.
Еще тревожнее забьется сердце путника, когда он поравняется с курганом. Его рука хватается за оружие, а конь, как бы чуя недоброе, рвется на поводах, ускоряя шаг.
Далеко в округе известно предание о грозном всаднике сторожевого кургана. Оно передавалось от джигита к джигиту, а затем от горцев к казакам. Люди разнесли по станицам
Предатель получил за свое черное дело тонконогого карабаха, коня необыкновенной красоты и выносливости, сколько-то серебряных монет и ускакал в горы, а воина убили.
С той поры, говорят в народе, как только садится солнце, на вершине кургана появляется тень убитого. Он в белой одежде, на белом коне. Спускаясь с кургана навстречу запоздавшему путнику, тень равняется с ним, заглядывает ему в лицо, будто хочет опознать: не тот ли джигит скачет, что предал друга.
И мчится призрак дальше, дуя холодным вихрем на путника и его коня до тех пор, пока они не упадут от изнеможения и страха на камни, где-нибудь далеко от кургана.
Не успевают еще первые лучи солнца позолотить вершину кургана, как страшный всадник оставляет свою жертву и исчезает в Карачаевских горах, словно уходит в недра земли.
Михей Хопров, урядник Суворовской станицы, как и все казаки Кубанской линии, знал об этом предании и много раз слышал от стариков о суеверном страхе горцев перед сторожевым курганом.
Однажды Михей стал главным героем этой легенды и не только спас свою жизнь, но один разогнал партию абреков, собиравшихся напасть на казачью станицу.
Как-то ранним летним утром станичный атаман послал Хопрова со срочным пакетом в соседнюю станицу. Сдав пакет, Михей поехал обратно.
Скачет он, протяжную песню мурлычет о доле казачьей, о коне-скакуне, что унес казака "во чужую, во дальнюю сторонушку", как вдруг видит: навстречу из-за холма, легкими прыжками выбежали горные козы. Редкие гости они в этих местах.
Заиграло сердце охотника. Михей с ружьем в руках погнался за дикими животными.
Охота была удачная.
Почувствовав сильную усталость, Михей решил отдохнуть. Ему было ни к чему, что он находится на кургане.
Солнце поднялось высоко. Стало жарко.
"До заката еще далеко", - подумал Хопров. Пустив коня пастись, он выбрал орешник потенистее и лег на траву среди цветов-самоцветов.
Незаметно подкрался сон. Крепко спал казак. Когда он проснулся, на небе уже догорала вечерняя заря.
Страх охватил Михея. Торопливо взнуздав коня, он повел его с кургана и, тревожно озираясь, спустился уже до половины холма, как неожиданно увидел: по кромке высокого берега Кубани быстро движутся какие-то точки. Вот они все ближе и ближе. С каждой минутой точки вырастали, становились все больше и больше. Теперь уже не было никаких сомнений...
Михей быстро поднялся на вершину кургана.
Приближались всадники. И седоки и лошади выглядели не так, как в обычное время дня, а вдвое, втрое большими. К кургану стремительно летел отряд великанов.
"Кто бы это мог быть?
– подумал Хопров.
– Казакам в такую пору от дикой степи ехать незачем..."
Страх его оставил. Надвигалась опасность. Михей притаился за орешником и оттуда следил за всадниками.
"Чеченцы, что ли? Вишь, чекмени какие пестрые!" - мелькнула у него догадка.
В это время ватага конных за версту до кургана разделилась на два отряда. Один - человек в пятнадцать - понесся рысью по дороге. Всадники другого отряда перешли на шаг, громко разговаривая и показывая руками с зажатыми в них нагайками в сторону кургана, за которым находилась родная Михею Хопрову Суворовская станица.
Михей понял, что это были враги. Что делать? Отсидеться в орешнике? Нет, не бывать этому! Закипела в нем кровь. Посмотрел вокруг: солнце уже скрывалось за горизонтом, курган окутался сизой дымкой, долина была вся в тумане.
Оглядел себя казак, видит - белая черкеска на нем, папаха белая мохнатая и конь белый. Какое совпадение! Все было так, как говорилось в предании. Не долго думая, вскочил он на коня и, озаренный бликами вечерней зари, как вкопанный, остановился на самой вершине кургана. Сообразил Хопров: кто посмотрит на него снизу - испугается. В этот вечерний час в чистом, прозрачном воздухе все предметы выглядели как-то необычно.
Всадники, казалось, забыли о страшном месте. С гиканьем они неслись к кургану.
Вдруг у одного джигита конь споткнулся и шарахнулся в сторону от дороги...
Джигит бросил испуганный взгляд на курган. Он обомлел: на вершине кургана стояла исполинская фигура всадника в белой черкеске на белом коне.
– Шайтан!
– только успел он вскрикнуть, повернул коня и понесся стремглав в обратную сторону.
– Шайтан!
– закричали вслед за ним его спутники и поскакали во весь дух к реке.
Всадники другого отряда также увидели зловещую фигуру на кургане. В это время с криками "шайтан, шайтан!" навстречу им мчались джигиты из передового отряда. Еще немного, и произойдет свалка. Тогда, не долго думая, они быстро повернули своих коней и во весь опор помчались от кургана с грозным призраком.
Видя, какой успех принесла его проделка, Хопров с оглушительным свистом и гиканьем вихрем слетел с кургана и, подняв над головой нагайку, погнался за оторопевшими от ужаса джигитами.
Испуганные лошади горцев, неистово подгоняемые своими седоками, неслись прочь от кургана. Не слушая седоков, они вырывались из рядов, сбивая с дороги растерявшихся от страха всадников.
– "Удивить - победить!" - говорил в таких случаях Суворов, - заметил Василий Иванович.
– Так и здесь!