Шпион из-под воды
Шрифт:
К тому времени на место катастрофы прибыли академик Трушин и генерал-майор Орел. Большой кожаный портфель в руках растерянного главного конструктора смотрелся нелепо, но он ни на секунду его не выпускал. Рядом топтались угрюмые охранники. Заколов наблюдал, как командир полигона Орел мотался вдоль путей и кричал:
– Кто виноват, мать вашу? Где водитель?
Генералу объясняли, что водитель и большинство пассажиров погибли, но Орел не унимался.
– Где машинист? Я его расстреляю!
Однако машинисту самому требовалась экстренная помощь. Его не могли вывести из глубокого шока.
Академик схватил за руку перевозбужденного генерала и одернул.
– Хватит, Николай Иванович!
– Да я их под трибунал! Да я…
– Уже ничего не исправишь. Я хочу, чтобы вы осознали масштабы свалившегося на нас ЧП. Я привез сюда ведущих разработчиков зенитно-ракетного комплекса. Ведущих! Вы понимаете значение этого слова?
Раскрасневшийся генерал кивнул. Он обуздал внутреннюю злость и внимательно слушал академика.
– И все они погибли. У нас остался лишь опытный образец техники и вот это. – Академик указал на свой портфель. – Здесь плод многолетних трудов лучших умов, которых некем заменить! Мое здоровье уже ни к черту. Случись что…
Академик болезненно поморщился. Генерал уже собрался кликнуть врачей, но Трушин остановил его.
– Не смотря ни на что, мы проведем решающие испытания, как и намечено, через три дня. Необходимо в срок сдать опытный образец в серию. Иначе, риск многократно возрастает. Враг не дремлет, вы это прекрасно знаете. Какие подвижки в поиске шпиона?
– Госбезопасность работает… Но враг обнаглел. Ночью вновь выходил на связь. В озере найденная угнанная лодка. Видимо сеанс шел оттуда.
– Вот видите. От такого агента можно ждать любых самых неприятных сюрпризов. Значит, мы должны спешить.
– Мои офицеры зады зря не просиживают.
– Когда аэродинамические мишени будут готовы к испытаниям?
– Гамаюн! – выкрикнул генерал. – Ко мне!
Командир эскадрильи тоже приехал на место трагедии. Чрезвычайное происшествие такого масштаба затронуло всех начальников на полигоне.
– Полковник, когда вы подготовите самолеты-мишени? – спросил у подбежавшего летчика академик.
– Через два дня. Согласно плану.
– Мне нужно, чтобы как минимум одна из них летела на высоте двадцати метров, огибая рельеф местности, как американские крылатые ракеты, – уточнил Трушин.
– Американские ракеты летают выше! – отрапортовал Юрий Гамаюн.
– Я знаю. Но мы работаем на перспективу. Я хочу гарантированно сбивать всё, что они придумают в течение ближайших двадцати лет!
– Слушаюсь! Обеспечим мишень на высоте двадцати метров.
– Тогда за дело. Незачем нам тут толпиться.
– Я уже приказал, оцепить место происшествия и выдворить лишних, – сообщил генерал и строго зыркнул на полковника. – Отправляйтесь в часть. Вам двое суток на подготовку мишеней.
Гамаюн ушел. Генерал-майор Орел озабоченно посмотрел на Трушина.
– Вам бы, товарищ главный конструктор, не помешало усилить охрану.
– Обо мне заботится госбезопасность. Они знают, что делать, – отрезал ученый. – А вот вы, генерал, озаботьтесь сохранностью опытной установки. В нее мои конструкторы внесли изменения, которых еще нет в заводских чертежах. Вы понимаете, что это значит в сложившихся обстоятельствах?
– Так точно, товарищ главный конструктор.
– Я возвращаюсь в город. Подготовьте списки погибших… Мне еще предстоит незавидная участь, сообщить родным своих сотрудников об этом… кошмаре.
На вычислительный центр Заколов попал во второй половине дня. Перед этим он помог доставить в госпиталь тяжелораненых и сейчас пребывал под гнетущим впечатлением от увиденной трагедии. Более страшные картины бывают только на войне, да и то после очень жестоких боев.
Евтушенко встретил мрачного друга во взвинченном состоянии.
– Тут такое, тут такое, – твердил он. – Сначала узнали о катастрофе на переезде. Женщины заметались. Некоторых нашатырем откачивали. Потом сказали, что машину Ольховского тоже задело. Я услышал об этом в коридоре… А Мареева здесь сидела. И никто не решался ей рассказать. Она, как чувствовала, удрученная была, вся в напряжении. А потом ей позвонили. Здесь телефон отключен, прибежали, позвали в другую лабораторию. Потому что новость хорошая оказалась.
– Это я ей звонил.
– Ты?!
– Я был на переезде. Помог Ольховскому. Врачам не до того было, они помогали раненым.
– Мареева после звонка всё бросила и сразу уехала.
– Она с ним встретилась. Это была трогательная сцена…
– Как он?
– Игорь Анатольевич не пострадал. Ему невероятно повезло. Зато остальным…
Заколов сел на рабочее место Мареевой и отстраненно листал ее бумаги.
– Кто погиб? – нетерпеливо спросил Александр.
– По словам Трушина, все ведущие разработчики ЗРК С-300. Около тридцати человек.
У Евтушенко беспомощно опустились руки.
– Что же теперь будет?
– Остался главный конструктор. Он берется доработать комплекс в течение ближайшей недели и передать его в массовое производство.
– Если ему не помешает Игла.
Заколов поднял вопросительный взгляд на Евтушенко.
– Какая игла?
Александр проверил, заперта ли дверь, и вернулся к Тихону. Он заговорил приглушенным голосом:
– Здесь была взвинченная обстановка. Работать невозможно. Я хотел узнать подробности, бродил по коридорам, прислушивался. Там бегали многие, и на меня внимания не обращали. Так вот, что я услышал. – Евтушенко наклонился и перешел на шепот. – Помнишь, мы обнаружили мощную программу, которая работает в бесконечном цикле? Ты еще предположил, что идет расшифровка кода?