Шпионка академии магии и стихий
Шрифт:
– Не было.
– Хорошо. Теперь уйдем немного дальше. Сама магия – это не разрушение и не запреты, это внутренняя сила, и если ты сама не готова принять свою силу и не веришь в нее, то почему она должна появиться? Если у тебя не получилось один раз, это еще не значит, что у тебя никогда не получится. Я не знаю, какие оправдания ты находила для себя там, но здесь ты решила оправдать все магией. Так вот, если у тебя что-то не получается, то это только твоя вина, поэтому не стоит винить все вокруг, особенно то, что ты даже не успела понять. И запомни, я верю в тебя и верю, что все получится, в противном случае мы бы не тратили на тебя столько времени. Знаешь, когда магия становится совершенной?
– Нет…
– Когда тот, кто владеет этой силой, полностью осознает, что он способен на все, полностью открывается и понимает, как она течет и что должно произойти, не обращая внимания на свои собственные желания. Абсолютное знание рождает безграничные возможности.
– И как ваш мир еще не разрушился? – я представила себе всесильных людей на Земле, которые могут захватить власть, получить бессметные богатства и жить, как захотят.
– На самом деле это не так просто, как кажется. Я знаю только двоих магов, которые смогли достичь этого и ни один из них больше не использует магию, - усмехнулся Шарим. – Один из них говорил мне, что когда в твоих руках возможность изменить все, то приходит страх впасть в безумие и все разрушить, поэтому они уже давно покинули наш мир и не вмешиваются в его дела.
– Но они могли бы помогать?
– Наивный ребенок, - засмеялся граф. – Кому помогать? Какую сторону они должны выбрать? Кого уничтожить? Они могли бы заставить всех прекратить войны и сложить оружие, но тогда сделали бы всех своими рабами. Они могли бы дать всем богатства и равноправие, но это пришлось бы постоянно поддерживать, забирая у одних и передавая другим, одни бы злились, другие бы перестали по-настоящему жить и мы бы снова оказались в полной их власти. Единственное, что они могут сделать – это раздавать хлеб бедным, но для этого совершенно не нужна сила. Но мы отвлеклись. Надеюсь, ты все поняла?
– Да, но у меня действительно не получалось…
– Значит, получится сегодня вечером, ночью, следующим утром. Должно получиться. А сейчас, если ты отдохнула, то у нас бой. Пойдем, книги отнесут к тебе в комнату.
Он встал, не дав мне возможности возразить, и направился к выходу, ничего не оставалось, как проследовать за ним. Но в голове все вертелись слова графа, неужели я действительно просто не готова поверить в себя?
Прошло всего два дня, а я уже привыкла к постоянным сменам комнат и к обстановке, которая царит в замке. Вот и на этот раз большое овальное помещение с различным инвентарем начиная от стилетов и заканчивая совершенно незнакомым мне оружием, уже не вызывала такого восторга.
– Это вторая арена, - пояснил Шарим, подходя к мечам. – Сегодня ты будешь пробовать сражаться.
– И зачем мне это в академии?
– Там тоже преподают бой, но это тебе нужно не для академии. Будет очень обидно, если ты сможешь все выполнить, но книга достанется какому-нибудь вору, от которого ты не сможешь отбиться.
Он выбрал самый небольшой и легкий нож и вложил его в мою руку. Именно вложил, показывая, как правильно держать, а затем как замахиваться. Для себя граф взял обычную деревянную палку, повертев ее в руке, улыбаясь и демонстрируя, что способен на многое. Собственно, я и не сомневалась.
– Граф, вам не кажется, что девушке против вашей палки нужно более весомое оружие? – спросила я, заразившись хорошим настроением Шарима, все-таки умел этот человек заставить других расслабиться и создать непринужденную атмосферу, словно мы были знакомы тысячу лет.
– Лиа, если под вашей юбкой поместится небольшой отряд, то можете использовать и его, но я все же рекомендую менее громоздкие предметы.
И в этот же момент он несильно ударил по коленям, от чего я сразу упала.
– Вставай! – быстро сказал он, поднимая меня за руку и снова отходя на расстояние. – Даже если бы у тебя был меч, ты бы ничего не смогла сделать, так что соберись и внимательно следи за моими движениями.
После этого последовало сразу несколько ощутимых ударов по рукам, ногам и в живот, и я снова валялась на голом полу.
– Ну что ты словно ребенок, - смеялся граф, стоя над моей персоной. – Вставай, всего пять минут прошло.
– Больно…
– Не так, как могло быть.
Он снова поднял меня за руку, но теперь, вместо того, чтобы бить и играться со мной, начал рассказывать, как именно можно избежать таких ударов. Он показывал все болевые точки на теле, заставляя запоминать, нажимать и повторять.
– Значит, если на меня нападут, то я должна буду подпустить противника как можно ближе и нажать на…
– Нет, - не дал мне закончить вопрос граф. – Ни в коем случае! Если на тебя нападут, ты должна бежать так, как никогда не бегала, громко крича и требуя помощи. А вот если тебя схватят и твой противник будет близко, то тогда уже нажимай. Но все равно тебе лучше бежать.
И граф опять начал свою экзекуцию с палкой.
Сколько именно прошло времени с момента начала этой тренировки, я не знала, но для меня казалось, что прошла вечность. Болело абсолютно все, что-то от ударов Шарима, что-то от нагрузки. К концу занятия я уже научилась немного уворачиваться от палки, не желая получить очередной больной удар, нормально прыгать (оказывается, это целая наука) и носиться по арене с дикими криками, запомнила несколько болевых точек и на две из них могла нажать со всей силы не глядя. В общем, на одном таком радостном нажатии и закончился наш урок. Победив свой страх сделать больно человеку и в яростном порыве защитить себя от душащего сзади Шарима, я со всего размаху кулаком ударила по той самой болевой точке, о которой у мужчин знала еще до прибытия сюда. Граф, к моей радости, сложился пополам, отпуская хватку.
– Мол-л-лодец-ц-ц, - прошипел он, пересиливая боль, уже выпрямляясь и теперь только сжимая кулаки. – Не совсем правильно, но действенно.
Я была рада, улыбалась во все тридцать два зуба. Правда стоять не было сил, поэтому пришлось опуститься на колени прямо напротив графа, держась за, кажется, вывихнутое предплечье (если это вообще возможно), и чуть не плача от собственной боли.
– На этом можно закончить, - сказал Шарим с удовлетворением от проделанной работы.
– Я научил тебя всему, что знаю сам, - пробасила я, довольная результатом. – Теперь ты готов к битве, о великий воин.
Шарим только приподнял брови.
– Я научил тебя всему, что может младенец, но мне нравится твой настрой. Забирай с собой нож, раз он тебе подошел, и пойдем, проведу тебя в твои покои. Вставай, чего расселась?
– Не могу, - сказала я правду совершенно спокойно. – Мне больно и я устала.
– Будешь жить здесь?
– Нет, давай отдохнем.
– Держись, - сказал он, снова поднимая меня с пола. – Опирайся на руку. Дойдешь?
– Попытаюсь…
Мы шли по коридорам замка, как двое пьяных матросов, не хватало только песен. Точнее Шарим шел уверенно и быстро, но я висела на его руке и еле перебирала ногами от усталости. Редкие жители замка обходили нас стороной, делая вид, что не замечают, а мне стало смешно от того, что они могут себе напридумывать. Казалось, что не дойду, но все же через боль, большой промежуток времени и с определенными усилиями мы добрались до моей комнаты-кабинета, где нас уже с нетерпением поджидала Совея.