Штамм. Трилогия
Шрифт:
Нора кивнула. Она теперь думала о другом. Ее запястье за спиной усиленно работало, выдвигая рукоятку.
— Если ваша мать подлежит переработке, ничего не поделаешь. Возможно, ее уже увели на утилизацию. Но ваша жизнь пока еще предмет торга. Надеюсь, вы сумеете ее выгодно продать.
Теперь Нора крепко сжимала нож.
— Вам ясно? — спросил он.
— Ясно, — процедила она сквозь зубы.
— Вам придется проявить благоразумие, когда я вас вызову. Так что будьте готовы, пожалуйста. И улыбайтесь.
Нора хотела прикончить его на месте, но встревоженный голос помощницы погасил ее желание.
— Сэр?
Барнс тронулся с места, прежде чем Нора успела что-либо сделать.
Она услышала быстрые шаги на лестнице. Шлепки по полу — бег босых ног.
Вампирских ног.
В кабинет вломилась четверка крепко сложенных вампиров, в прошлой жизни бывших мужчинами. На телах этих немертвых головорезов были тюремные татуировки — знаки принадлежности к той или иной банде. Помощница охнула и прижалась к стене, а четверка ринулась прямо к Барнсу.
— В чем дело?
Они мгновенно телепатически отчитались. У Барнса почти не было времени среагировать — стригои подхватили его под руки и, практически подняв, выбежали за дверь и понесли по коридору. И тут захлебнулся визгом лагерный свисток.
Крики снаружи. Что-то случилось. Нора почувствовала вибрацию хлопающих внизу дверей.
Помощница стояла в углу за столом, прижимая трубку к уху. Нора услышала тяжелые шаги на лестнице, грохот ботинок — люди. Ассистентка сжалась от страха, а Нора бросилась к двери — и в это время в комнату ворвался Фет.
Нора потеряла дар речи. Из оружия при нем был меч (не считая по-охотничьи свирепого выражения лица). Нора расплылась в благодарной улыбке.
Крысолов посмотрел на девушку, потом на помощницу в углу и развернулся, собираясь уходить. Он уже ступил за порог, как вдруг распрямился и оглянулся.
— Нора? — спросил он.
Голый череп. Комбинезон. Он не сразу ее узнал.
— Ви, — прошептала она.
Фет обхватил ее за плечи, и она обняла его, зарылась лицом в пахучую нестираную одежду. Он на мгновение отпрянул, чтобы разглядеть Нору получше. Его переполняла радость (какая удача — найти ее), и в то же время он пытался понять, что означает обритая голова.
— Это ты, — сказал Василий, притрагиваясь к голому черепу, потом оглядел ее всю. — Ты…
— И ты, — сказала она, и в уголках глаз заблестели слезы.
«Опять не Эф. Не Эф. Ты».
Фет снова обнял подругу. За ним появились другие люди. Гус и еще один мексиканец. Августин замер, увидев, как Фет обнимает обритую лагерницу.
— Доктор Мартинес? — проговорил он через несколько секунд.
— Гус, это я. Неужели это ты?
— A huevo! [20] Точно я, — улыбнулся парень.
20
Кто ж еще (исп.)
— Что это за здание? — спросил Фет. — Вроде администрации? Что ты здесь делаешь?
Несколько мгновений Нора не могла вспомнить.
— Барнс, — сказала она наконец. — Из ЦКПЗ. Он возглавляет лагерь. Все лагеря!
— Где он, черт его дери?
— Только что появились четыре громадных вампира и уволокли его. Собственная служба безопасности. Вон туда они побежали.
Фет вышел в пустой коридор:
— Туда?
— Его машина ждет у ворот. — Нора последовала за Василием. — Эф с тобой?
Укол ревности.
— Он на улице. Сдерживает их. Ради тебя бы разыскал этого самого Барнса, но нужно возвращаться к Эфу.
— А мама? — Нора ухватила Фета за рубашку. — Моя мать. Я без нее не уйду.
— Твоя мать? — переспросил крысолов. — Она все еще здесь?
— Думаю, да. — Нора обхватила голову Фета руками. — Не могу поверить, что вы здесь. Из-за меня.
Он готов был расцеловать ее. Готов. Среди этого хаоса, смятения и опасности — готов. Мир вокруг исчез. Перед ним была она, одна она.
— Из-за вас? — мрачно усмехнулся Гус. — Черта с два! Нам просто нравится это мочилово, верно, Фет? Пора возвращаться к моему братишке Бруно.
Нора бросилась в дверь, но вдруг резко остановилась и повернулась к Карли, помощнице Барнса, — та по-прежнему стояла в дальнем углу за столом, держа трубку в руке, безжизненно висевшей вдоль туловища. Нора нагнулась над столом, схватила шоколадный пирог с бумажной тарелочки, откусила большой кусок, а остальное швырнула в стену рядом с головой ассистентки.
Но в этот краткий миг торжества Нора почувствовала лишь жалость к молодой женщине. А пирог оказался совсем не таким вкусным, как ей думалось.
В открытом дворе Эф рубил и колол, расчищая вокруг себя пространство. Вампир мог выбрасывать жало почти на два метра, а длина руки плюс длина меча приблизительно давали это расстояние. Потому он продолжал сечь и хлестать, не пуская никого ближе.
Но Бруно избрал другую стратегию. Он отражал каждую отдельную угрозу по мере ее возникновения, а поскольку он был свирепым и успешным убийцей, пока что ему это сходило с рук. Но он тоже начинал уставать. Бруно бросился за двумя вампирами, неожиданно возникшими в темноте, и попался на их уловку. Стригои отрезали его от напарника, заполнили пространство между ними. Эф попытался прорубиться к Бруно, но вампиры держались своей тактики: уничтожать людей по отдельности.
Эф попятился к зданию. Серебряный круг превратился в полукруг, его меч, словно горящий факел, не подпускал вампиров. Некоторые опустились на четвереньки и попытались подобраться снизу, ухватить за ноги и свалить на землю, но и тут удалось отбиться — грязь под ногами окрасилась белым. По мере того как тела вампиров громоздились одно на другое, радиус безопасности сжимался.
Слышалось кряхтенье Бруно, потом вскрики. Парень сражался, стоя спиной к высокому лагерному ограждению. Эф видел, как он рассек мечом жало, но слишком поздно — вампир успел пронзить его кожу. Секундный контакт, проникновение, но дело сделано — червь внедрился в организм мексиканца, патоген вампира проник в его кровь. Однако Бруно все еще сражался, и даже с удвоенной энергией. Он бился, зная, что обречен. Десятки червей корчились под кожей его лица и шеи.