Штамм. Трилогия
Шрифт:
— Я… слышал, что при Владыке есть мальчик… человеческий мальчик. Но я не знаю, зачем он ему…
Глаза Эфа засверкали.
— Его зовут Закария. Его похитили два года назад.
— Его похитила ваша жена Келли? — спросил Барнс. — Я ее видел. Вместе с Владыкой. Она… уже не та. Но думаю, все мы изменились.
— Некоторые даже стали кровососами, хотя их никто и не жалил… — Глаза Эфа остекленели и увлажнились. — Ты мерзавец и трус, и для меня стать таким, как ты, хуже смерти, но я не вижу другого выхода. Я должен спасти моего сына. Обязан.
Он снова ухватил Барнса покрепче.
— Это
Даже Барнс, который перешел на сторону вампиров, не мог не спрашивать себя, благоразумно ли заключать соглашения с Владыкой, существом, не связанным никакими нравственными ограничениями. С вирусом, к тому же прожорливым.
Но Барнс, конечно, ничего такого не сказал. Человек, который держал клинок у его горла, был низведен почти до нуля, точно резинка на кончике карандаша, которой хватило бы, только чтобы стереть одну последнюю букву.
— Ты сделаешь это, — уверенно сказал Эф.
— Можешь на меня рассчитывать, — кивнул Барнс.
Он попытался улыбнуться, но губы и десны слишком сильно распухли.
Эф смотрел на него еще одно долгое мгновение с выражением абсолютного отвращения на исхудавшем лице.
«И с этим человеком ты заключаешь соглашение».
Наконец он отбросил от себя Барнса, не выпуская меча, и двинулся к двери.
Барнс ухватился за спасенную шею, но не смог сдержать свой кровоточащий язык.
— Я все понимаю, Эфраим, — сказал он, — может быть, не хуже тебя.
Эф замер, развернулся под великолепной лепниной над дверным косяком.
— У каждого есть своя цена. Ты считаешь, что твоя беда благороднее моей, потому что твоя цена — благоденствие сына. Но для Владыки Зак не больше чем разменная монета. Мне жаль, что тебе потребовалось столько времени, чтобы понять это. Что тебе пришлось напрасно вынести столько страданий.
Эф стоял, ощерившись и глядя в пол, меч оттягивал его руку.
— А я могу только пожалеть, что ты не страдал больше…
Автомастерская. Колумбийский университет
Когда солнце подсвечивало пепельный фильтр небес (теперь это называлось днем), город вымирал. Вампиры исчезали, а улицы и здания освещались переливчатым миганием телевизионных экранов. Старые фильмы и дожди стали нормой. Черные кислотные дожди проливались с искалеченного неба жирными маслянистыми каплями. Экологический цикл работал по формуле «промыть и повторить», вот только грязная вода ничего не отмывала. Чтобы самоочиститься, ей требовались десятилетия (если только самоочистка вообще была возможна). А пока свечение города походило на восход, за которым никогда не наступал день.
Гус ждал у открытой двери автомастерской. Крим, этот изворотливый сукин сын, был вынужденным союзником. Как понял Гус, Крим приедет один, но это было не похоже на него, а потому Гус ему не поверил. Он предпринял кое-какие меры предосторожности, в том числе засунул сзади за ремень сверкающий пистолет «глок», которым разжился во время хаоса первых дней — ухватил в
Крим приехал на желтом «хаммере». Не говоря уже о бросающемся в глаза цвете, именно такого дурацкого хода Гус и ожидал: «хаммеры» известны своей прожорливостью, и использовать такой автомобиль во времена дефицита бензина по меньшей мере неразумно. Но Гус выбросил это из головы, потому что иного от Крима ждать не приходилось. И предсказуемость человека, который когда-то был его соперником, вполне устраивала Гуса.
Криму требовался большой автомобиль, чтобы втиснуть громадное тело в салон. При всех лишениях он почти сохранил прежние габариты, только теперь на нем не осталось ни одного лишнего грамма жира. Непостижимым образом он умудрялся добывать питание. И держаться на прежнем уровне. Глядя на Крима, Гус сделал вывод, что в налетах на вампирские склады «сапфиры» преуспели.
Вот только ни одного «сапфира» с ним теперь не было. По крайней мере, Гус их не видел.
Крим завел свой «хаммер» в гараж из-под дождливого неба, заглушил двигатель и выбрался с водительского сиденья. Изо рта торчал ломтик вяленого мяса, и он жевал его, будто толстую мясистую зубочистку. Серебряные фиксы сверкнули, когда он улыбнулся.
— Привет, мекс.
— Доехал без проблем, я смотрю.
Крим помахал в воздухе короткими руками:
— Ваш островок превратился в реальное говно.
— Землевладелец сущий раздолбай, — согласился Гус.
— Настоящий кровосос?
Покончив с любезностями, они обменялись простым рукопожатием без всяких гангстерских вывертов, но при этом ни на миг не сводили глаз друг с друга.
— Ты без подпевки? — спросил Гус.
— На этот выезд. — Крим подтянул штаны. — Кто-то должен приглядывать за Джерси. Ну ты-то не один, думаю.
— Как всегда, — ответил Гус.
Крим оглянулся и кивнул, хотя никого не увидел.
— Прячутся? Я надежный.
— А я осторожный.
Крим улыбнулся, потом оторвал кусок мяса:
— Хочешь?
— Да я сыт, — ответил Гус.
Пусть Крим думает, что он хорошо и регулярно питается.
Крим растянул мясной ломтик:
— Собачьи вкусняшки. Мы нашли склад, забитый всякой жрачкой для животных — ее так и не успели распродать. Не знаю, из чего уж это сделано, но это ведь еда. Улучшает состояние шкурки, очищает зубы и все такое. — Тявкнув два раза, Крим ухмыльнулся. — Кошачьи консервы долго хранятся. Можно взять с собой — карманы не тянет. А на вкус как какой-нибудь сраный паштет.
— Еда есть еда, — сказал Гус.
— А жизнь есть жизнь. Ты вот посмотри на нас. Два драчуна из новостроек. Все еще суетимся. Все еще командуем. А остальные, те, кто считал, что город принадлежит им, эти нежные души… ни хрена у них нет. Ни гордости, ни воли. И где они теперь? Ходячие мертвецы.
— Немертвые.
— Я всегда говорил: Крим дойдет до самого верха. — Он снова рассмеялся, может быть немного натужно. — Как тебе тачка?
— Где ты ее заправляешь?
— В Джерси осталось еще несколько заправок. А ты видел решетку радиатора? Серебряная, как мои зубы.